– Воды,– жалобно сказала она. – Пожалуйста… воды.
– Извините. Воды нет совсем.
– Дерьмо! – пробормотала она. – У меня все горит.
Джош пощупал ей лоб рукой, и словно бы прикоснулся к жаровне; ее жар был гораздо сильнее, чем у него. Чуть дальше Поу–Поу все еще мучался, бормоча о сусликах, потерянных ключах от грузовика и какой–то женщине по имени Голди.
– Блейкмен,– хрипло произнесла Дарлин. – Нам нужно доехать до Блейкмена. Свон, родненькая? Не волнуйся, мы доберемся туда.
– Да, мам,– спокойно ответила Свон, и Джош понял по ее голосу, что она знала: мать ее при смерти.
– Сразу же, как только нас вызволят отсюда. Мы поедем. Боже, я представляю себе, какое выражение будет на лице отца!
Она засмеялась, и в ее легких забулькало.
– Да у него глаза на лоб полезут!
– Он ведь правда будет рад видеть нас, да, мам? – спросила Свон.
– Конечно, будет! Черт побери, когда же они придут сюда и вызволят нас? Когда придут?
– Скоро, мама.
Девочка повзрослела после взрыва на годы, подумал Джош.
– Я видела во сне Блейкмен,– сказала Дарлин. – Ты и я… шагали и я видела старый дом… прямо перед нами, через поле. И солнце… солнце светило так ярко. О, это был чудесный день. А я посмотрела через поле и увидела отца, стоявшего на крыльце… и он махал мне рукой, чтобы я перешла через поле. Он не… не ненавидел меня больше. И вдруг… из дома вышла моя мама и стала на крыльце рядом с ним… и они держались за руки друг друга. И она позвала:
– Дарлин! Дарлин! Мы ждем тебя, девочка! Приди в дом!
Она затихла, слышалось только ее хриплое дыхание.
– Мы… мы уже пошли было через поле, но мама сказала: “Нет, родная! Только ты одна. Только ты одна. Маленькой девочке не надо. Только ты одна”. А я не хотела идти через поле без моего ангелочка, мне стало страшно. Мама сказала: “Маленькой девочке нужно идти дальше. Идти далеко–далеко. О… я хотела перейти через поле… я хотела… но я не смогла.
Она нашла руку Свон.
– Я хочу домой, родная.
– Все хорошо,– прошептала Свон и пригладила мокрые от пота остатки волос матери. – Я люблю тебя, мама. Я так люблю тебя.
– Ох… все у меня было плохо,– в горле Дарлин послышалось рыдание. – Все к чему я прикасалась… становилось плохим. О, Боже… кто присмотрит за моим ангелочком? Я боюсь… Я так боюсь.
Она стала безудержно рыдать, а Свон держала на руках ее голову и шептала:
– Мама. Я тут. Я с тобой.
Джош отполз от них. Залез в свой угол и свернулся, желая забыться.
Он не знал, сколько прошло времени, может, несколько часов, когда услышал рядом шум. Он сел.
– Мистер? – голос Свон был слабый и горестный. – Я думаю, моя мама ушла домой.