Но она уже рассчитала маршрут, которым нужно ехать, реши она попасть в Блейкмен: на север по 135–му до Салины, на запад, через бескрайние кукурузные и пшеничные поля по Межштатному–70 и опять на север по прямой как стрела проселочной дороге. Деньги на бензин она может взять у Фрэнки.
– Как бы тебе понравилось отправиться с утра в путешествие?
– Куда? – она плотнее прижала к себе “Пирожкового Обжору”.
– А куда–нибудь. Есть такой маленький городок под названием Блейкмен. Не так уж далеко, как мне показалось последний раз. Может, нам удастся съездить туда и отдохнуть несколько дней. Объединим наши мозги и подумаем. Так?
Свон пожала плечами.
– Наверное,– сказала она, но ей было все равно, той дорогой или другой.
Дарлин приглушила радио и одной рукой обняла дочь. Поглядев наверх, она решила, что увидела на небе мерцание, но оно пропало. Она сжала плечо Свон.
– Только ты и я против всего мира,– сказала она. – И знаешь что? Мы еще выиграем, если будем упорно работать.
Свон смотрела на мать и хотела, очень хотела верить.
“Камаро” продолжал двигаться в ночь вдоль прямого шоссе, а в облаках, в сотнях футов над их головами, живые цепочки света сцеплялись в небесах.
11 часов 50 минут (горное дневное время)
Гора Голубой Купол, штат Айдахо
“Форд Роумер” шарового цвета, прогулочный автомобиль, взбирался по узкой извивающейся дороге к вершине горы Голубой Купол, в одиннадцати тысячах футов над уровнем моря в шестидесяти милях к северо–западу от водопада Айдахо. По обеим сторонам дороги к жестким краям скал липли густые чащи сосен. Фары высверливали дыры в опустившимся тумане, и огоньки с панели управления освещали зеленым светом вытянутое усталое лицо человека средних лет, сидевшего за рулем. Рядом с ним, на откинутом сиденье, с картой Айдахо, развернутой на коленях, спала его жена.
На следующем длинном кривом участке свет фар уперся в надпись сбоку дороги, которая оранжевыми светящимися буквами гласила: “Частная собственность. Нарушитель будет застрелен”.
Фил Кронингер замедлил ход, но у него имелась пластиковая карточка, запаянная в бумажник, поэтому он продолжал ехать после запрещающей надписи вперед по горной дороге.
– Они правда сделают это, папа? – спросил пронзительным голосом его сын, сидевший на заднем сидении.
– Сделают что?
– Застрелят нарушителя границы. Правда сделают?
– А как же! Кто не имеет отношения к этим местам, тот нежелателен.
Он посмотрел в зеркало заднего вида и поймал освещенное зеленым светом лицо сына, качающееся над плечами подобно маске Праздника Всех Святых. Отец и сын очень походили друг на друга; оба носили очки с толстыми стеклами, у обоих были жидкие прямые волосы, оба были худые и костлявые. В волосах Фила просвечивала седина и они заметно редели, а волосы тринадцатилетнего сына были темно–каштановыми и подстрижены прямой челкой, чтобы скрыть высокий лоб. Лицо мальчика состояло из острых углов, как у его матери; его нос, подбородок и скулы, казалось, готовы были прорезать его бледную кожу, словно под его лицом было второе, готовое вот–вот показаться. Глаза, слегка увеличенные стеклами очков, были пепельного цвета. На нем была рубашка с короткими рукавами армейского защитного цвета, шорты цвета хаки и туристские ботинки.