Октавия фыркнула:
— Не вижу ничего похвального в такого рода непослушании, коль скоро все это делается тайно!
Тут Друсилла издала тихий звук, напоминавший полурычание, полумяуканье, но потом улыбнулась и, пожав плечами, отправилась на кухню.
На следующее утро, в пятницу, Мисси в сопровождении Друсиллы отправилась к доктору. Они вышли заблаговременно, пешком, обе тепло одетые — в коричневое, разумеется.
В приемной, полутемной и непроветренной, никого не было. Миссис Невилл Хэрлингфорд, помогавшая мужу в качестве медицинской сестры, дружески обменялась с Друсиллой приветствиями, удостоив Мисси лишь безразличного взгляда. Через минуту голова доктора высунулась из двери кабинета.
— Заходи, Мисси! Нет, Друсилла, ты можешь пока остаться там и поговорить со своей тетушкой.
Мисси зашла в кабинет, села и стала ждать, внутренне настороже.
Доктор сразу пошел в атаку:
— Не верю я, что тебе просто стало трудно дышать. Ты должна была чувствовать боль, и я хочу знать все об этом, без всякой ерунды.
Мисси сдалась и рассказала ему о колотье в левом боку, о том, что оно появлялось только во время долгих прогулок, когда ей приходилось быстро идти, и о том, как в тот день оно вдруг перешло в яростный, пугающий приступ боли и как она стала задыхаться.
Невилл Хэрлингфорд осмотрел ее снова и затем вздохнул.
— Я совершенно ничего не могу найти у тебя, — Сказал он. — Когда я смотрел тебя в прошлый понедельник, никаких остаточных следов, бывающих при болезни сердца, я не обнаружил, и сегодня то же самое. Правда, если исходить из того, что рассказал мистер Смит, у тебя действительно было что-то вроде приступа. Поэтому, ради спокойствия, я хочу послать тебя к специалисту, в Сидней. Если мне удастся записать тебя на прием, то, может быть, тебе бы хотелось поехать туда вместе с Алисией, она ведь ездит в Сидней каждый вторник? Тогда твоей матери можно и не ехать.
Мисси показалось, что он подмигнул ей понимающе, но, возможно, она ошибалась, и все же взглянула на него с благодарностью:
— Спасибо, мне бы хотелось поехать вместе с Алисией.
Эта пятница оказалась очень хорошим днем, потому что днем к Миссалонги подъехала Юна — Ливилла дала ей лошадь и одноместную двуколку — и привезла с полдюжины романов, скромно завернутых в простую коричневую бумагу.
— Я даже не знала о том, что ты заболела, только сегодня утром мне сообщила об этом миссис Невилл Хэрлингфорд, когда заходила в библиотеку, — сказала Юна, сидя в лучшей гостиной дома, куда Октавия провела ее, пораженная элегантностью и статью гостьи.
Ни Друсилла, ни Октавия не предложили молодым женщинам поболтать в одиночестве, и не из желания намеренно испортить удовольствие, а просто им всегда не хватало компании, тем более, что на этот раз компания представляла собой совершенно новое лицо. Да к тому же такое миловидное! Не красавица, как Алисия, и все же — хоть думать так было и нелояльно — им представлялось, что из них двоих Юна имела больше очарования. Особенно довольной приездом Юны оказалась Друсилла, ибо теперь стало понятно, каким образом Мисси удавалось брать в библиотеке запретные книги.