Обычно она просыпалась, как только зажигалась лампочка, но вчера вечером решила не рисковать, и переключатель был установлен во второе положение. Зажегшаяся лампочка вместе с вибрирующей подушкой разбудили ее ровно через пять секунд. Она нажала на кнопку «Выключено», чтобы все эти сотрясения и мигания не разбудили Кареллу. Он пробормотал нечто нечленораздельное и за мгновение до того, как погас свет, откатился в тень.
Светодиодный дисплей часов показывал 3.01.
Когда час спустя она вышла на улицу и направилась к надземной станции метро, находившейся в четырех кварталах от ее дома, было еще темно. Ей вспомнилось, что этот район Риверхеда сравнительно безопасен. Она подумала, что отвыкла не только в одиночестве ходить по улицам, но и вообще быть в одиночестве, и улыбнулась. В этот ранний час она шла быстро, почти бежала, дорогу ей освещали огни лампочек, горевших в квартирах домов, мимо которых она шла. Люди просыпались. Люди готовились начать трудовой день. Я не одинока, думала она. По ночам она не выходила из дома с тех времен, когда училась в средней школе и гуляла в сопровождении Сальваторе Ди Наполи.
Ей казалось, что платформа будет безлюдной, но там уже стояли в ожидании поезда несколько мужчин и женщин. Некоторые из них были одеты так же, как советовали одеться ей, — в джинсы и туфли на резиновой подошве. Только у одной женщины из-под расстегнутого пальто виднелась синяя майка, похожая на ту, которую Тедди выдали вчера в клинике. Она надела ее сегодня. На груди майки крупными буквами было выведено ЗА СВОБОДНЫЙ ВЫБОР. Тедди расстегнула пальто так, чтобы была видна и ее майка, и приветливо улыбнулась незнакомке. Та ответила ей улыбкой. Обе они посмотрели на пути: не видно ли поезда. Пусто. Тедди предполагала, что дорога в деловую часть города займет около 45 минут. Большая часть пути проходила по эстакаде, и только в нижнем Риверхеде, на станции «Улица Грейди», поезд нырял в туннель. Ровно в пять часов она должна была быть в клинике.
В фильме «Вива, Запата!», который никогда не наскучивал Тедди несмотря на то, что она не воспринимала музыку, неотъемлемую его часть, была интересная сцена. Запата и его брат долго идут в столицу или куда-то еще. Марлон Брандо, молодой и красивый, и Энтони Квинн, тоже молодой и, как ей казалось, красивее Брандо. Они шли, а за ними следовала вразброд маленькая компания спутников. Оба они выглядели непреклонными, решительными, а крестьяне все выходили и выходили из-за холмов и присоединялись к ним.
Все крестьяне были одеты в белые штаны и рубашки, с огромными сомбреро на головах. Они словно ручейки вытекали из-за холмов, несли мачете и примыкали к маленькой компании. Вначале их было десять — двадцать человек, а в конце — десятитысячная армия. И все они были в одинаковых белых штанах и рубашках.