— Мне бы не хотелось, чтобы снова объявился Глухой или брат Глухого. Не желаю больше ни минуты тратить на его проклятые глупости. Мужик вообразил, что он может звонить в участок, когда ему в голову взбредет. В котором часу он звонил?
— Около полудня, — ответил Карелла.
Трое детективов стояли изломанным полукругом возле стола Бернса. Снегопад прекратился, и слабые солнечные лучи робко проникали через окна в угловой кабинет лейтенанта, навевая весеннее настроение маленькой компании служителей правопорядка. Детективу второго класса высокому и стройному Стиву Карелле — темные волосы и карие глаза делали его немного похожим на азиата. Детективу второго класса Мейеру Мейеру, такому же высокому, как Карелла, или даже чуть выше его, плотному, лысому и голубоглазому, с выражением неистощимого терпения на круглом лице. Берту Клингу, любимчику следовательского отдела, белокурому, с глазами цвета лесных орешков и простодушным взглядом деревенского жителя, хотя он и изучил уже большой развращенный город вдоль и поперек. Всем им было около тридцати, одному чуть больше, другому чуть меньше.
И все они были уверены, что Глухой снова появился на их горизонте, один только лейтенант начисто отметал эту вероятность.
— Что он сказал? — спросил Бернс.
— Сказал, что дал с нами маху.
— Дал с нами маху, — безучастно повторил Бернс и покачал головой. В свои сорок с небольшим лейтенант уже начал проявлять своенравие. Несколько лет назад он бы только приветствовал появление Глухого, Его розыск оживил бы скучную работу детективов, в которой все было известно наперед. Но теперь... теперь Бернс не увидел бы в нечастых появлениях Глухого, превращавших его ребят в компанию недотеп, ничего кроме дерзкого вызова. Он возникал словно джинн из бутылки, и они начисто лишались способности предугадывать его действия. Они выбились из сил, пытаясь помешать ему совершить последнюю проделку, но их действия были какими-то неуклюжими, их будто заворожили. И если бы не неизвестно откуда свалившаяся удача, Глухой натянул бы им носы, — овладел бы городом, когда бы ему это заблагорассудилось, и для собственного удовольствия уничтожил бы половину населения.
При одном только его имени ребята впадали в прострацию. Как бы он ни называл себя — L. Sordo (вместо El sordo, что значит Глухой по-испански), Taubman (вместо der taube mann, что значит Глухой по-немецки) или Dennis Dove, а чаще просто Den Dove (вместо den dove, что значит Глухой пошведски), — одно его присутствие в городе превращало детективов 87-го участка в ни на что не годных полицейских.