— Ну, тогда «Ховард Хантер» это почти то же, что «Ивен Хантер».
— Совсем другое дело.
— Или «Артур Гитлер» почти то же, что «Адольф Гитлер».
— Тебе бы только шутки шутить. К тому же на что хочешь спорить готов, что сейчас во всем мире нет человека с таким именем. Даже в Германии. Может, когда и звали так, но они давно переменили фамилию.
— А тебе кто мешает? Если «Чарли Уикс» беспокоит тебя, сделайся Олли Джонсон или кем-нибудь еще.
— А почему бы Чарли Уиксу не сменить фамилию? И почему бы Фурилло не сменить фамилию?
— Не вижу ничего общего между Фурилло и Кареллой.
— Чего это ты такой сердитый сегодня?
— Я не сердитый, а замерз.
— Мы собираемся взять медведя в берлоге, а он злится.
— Я не уверен, что медведь в берлоге.
— Ну, а я это нюхом чую. Приехали.
Уикс пристроился рядом с грузовичком, стоявшим у тротуара напротив дома, где жил Генри Лайтел. Это было шестиэтажное кирпичное здание без привратника. Они вошли в подъезд и принялись изучать список жильцов на дверной панели.
— Так, Лайтел Г., — прочел Олли. — Квартира шесть "в". Последний этаж. Надеюсь, тут есть лифт. Так как насчет фамилии? Неужели не можешь вспомнить?
— Нет, — ответил Карелла. В подъезде было ничуть не теплее, чем на улице; тот же холодный, влажный, до костей пронизывающий воздух, который и впрямь обещает осенний дождь.
Олли нажал на кнопку звонка рядом с почтовым ящиком. Тишина. Он снова надавил на кнопку. Никакого ответа.
— Похоже, в этом притоне привратника не держат? — заметил Олли, снова присматриваясь к панели. — Точно, нет, — и наугад нажал другую кнопку. Внутренняя дверь автоматически открылась. Олли схватился за ручку и широко распахнул ее.
— Ну вот, хоть в чем-то повезло, — сказал он, направляясь к маленькому лифту в глубине холла. Он нажал кнопку вызова.
— В этих старых развалюхах лифты ползают как черномазые в августе.
— Хочешь, дам совет? — спросил Карелла.
— Да, а что такое?
— Никогда не ходи на задания с Артуром Брауном.
— Почему? А-а, ты про черномазых. Так это просто фигура речи.
— Браун, пожалуй, не согласился бы.
— Еще чего. У него хорошее чувство юмора. И к тому же, что я такого сказал? Это просто фигура речи.
— Мне не нравятся твои фигуры речи.
— Да ладно тебе, — Олли потрепал Кареллу по плечу. — И чего это ты такой сердитый сегодня, Стиви-малыш? Ведь мы на медведя идем.
— И пожалуйста, не называй меня Стиви-малыш.
— А как тебя называть? Фурилло? Ты хочешь, чтобы я называл тебя Фурилло?
— Меня зовут Стив.
— А Фурилло зовут Фрэнк. Но сержант называет его только Фрэнсисом. Может быть, тебя звать Стивеном? Эй, Стивен, хочешь я буду звать тебя Стивеном?