— И появляется оружие, — говорит Руди.
— Что?
— Оружие!
— Пистолет?
— Пистолет.
— Бобби вытащил пистолет?
— Да нет же! Черномазый выхватил пистолет!
...потому что он решил, видите ли, взять эти сто флаконов стоимостью четыреста баксов и не дать Бобби ни цента за них. Вот для чего и понадобился пистолет! Который при ближайшем рассмотрении оказался «смит-и-вессоном» 38-го калибра, 33-я модель, способным оставить очень большие дырки в любой голове, у которой хватит глупости вырывать этот пластиковый пакет у Хупера! Если бы кто-то не стоял сбоку и чуть сзади от ниггера, и если бы не было бейсбольной биты (а также софтбола и боксерской перчатки, но от них ведь толку мало!) в углу коридора, где их оставил кто-то из мальчишек, когда мать позвала его домой на пасхальный обед. Бита стояла прислоненной к стене, а софтбол и перчатка лежали на полу, а внутри перчатки был мячик (но это — несущественная деталь), и слева позади Хупера стоял не Бобби Корренте, а его младший брат Фрэнки Корренте, который быстро перенял уличные нравы и хорошо знал, как нужно использовать шанс.
Не говоря о том, как обращаться с битой!
Которую он и в самом деле применил.
И с привычной легкостью врезал битой по цели, которой на этот раз оказалась голова Натана Хупера. Краем глаза Хупер успел заметить, что на него обрушивается бита, и инстинктивно приподнял левое плечо, пригнулся, одновременно поворачиваясь, пытаясь уклониться от удара, и только тут бита саданула его по голове. Его увертливости не хватило для того, чтоб избежать серьезной раны. Однако ему посчастливилось хотя бы не получить сотрясение мозга или даже кому. Рука ослабела, прежде чем он успел выстрелить. Как только пистолет загремел на пол и юный Фрэнк вновь замахнулся битой для нового удара, Хупера осенило, что настало время сматываться отсюда, правда, прихватив зелье, которое ему стоило разбитой головы. А потому он выскочил с пакетом дурмана в левой руке и с диким ревом — за спиной. Последняя же часть истории заканчивается в церкви — не один раз, а дважды!
— Сегодня — уже второй раз, — сказал Руди, — когда мы пришли искать эту дрянь.
Потому что («Да, Вирджиния, это правда!») Хупер спрятал дурман где-то в церкви. Бобби и его сообщники уверены в этом. И не потому, что, когда священник уводил Хупера в госпиталь, при нем не было пакета; он мог разложить эти штуки по карманам, точно? Но потому, что весьма скоро после инцидента на Пасху Хупер качал хвастаться на своей Пятой улице, мол, как только страсти улягутся, он сходит в Святую Екатерину и станет богатым ниггером! А еще дня за три-четыре до гибели патера они дурачились с мальчишкой по прозвищу Толстый Харольд, подшучивали над ним, знаете, было это возле школы. И он сообщил, что Хупер звонил в церковь и предупреждал патера, что он хочет забрать наркотик.