— Мы — ученицы, — Ларами кивком показала на блондинку.
У нее был сильный голос. Интересно, поет ли она в церковном хоре? И вообще, есть ли хоры в церквах обожателей дьявола?
— Мы пришли по поводу убитого священника, — сказал Стенли.
Хейз положил перед собой блокнот.
— Нет, нет, — сразу же встрепенулся Стенли, — вовсе не это!
— Что «не это»? — удивился Хейз. Его карандаш застыл над блокнотом, как гильотина перед ударом.
— Мы не имеем никакого отношения к его убийству, — пояснил Стенли.
— Поэтому мы здесь, — добавила Корал.
— Давайте-ка вначале выполним некоторые формальности, — предложил Хейз.
Они озадаченно посмотрели на него.
— Ваши настоящие имена?.. — спросил полицейский.
— Корал — мое настоящее имя, — произнесла оскорбленная блондинка.
Хейз догадался, что она лжет: ни у кого не может быть настоящего имени «Корал». Или «Ларами», по той же причине.
— Ну, а что скажете вы? — спросил он другую женщину.
— Я родилась здесь, — сказала она.
— Где «здесь»?
— Ларами, Техас, — объяснила она с ноткой вызова в своем сильном голосе. Темные глаза вспыхнули.
— И поэтому «Ларами» — ваше настоящее имя?
— А как бы вам понравилось всю жизнь быть Генриеттой?
Хейзу самому казалось, что «Коттон» — жуткое имя. Наследство отца, который считал Коттона Матера величайшим священником-пуританином. Хейз пожал плечами, написал в блокноте: «Генриетта Форбс», проверил запись, согласно кивнул и тут же спросил блондинку:
— Как пишется «Андерсон»?
— Через "о", — ответила она.
— Откуда вы родом, Корал?
— Из Индианы.
— Готов спорить, там много Корал.
Она поколебалась, уже готовая вспыхнуть, но вместо этого улыбнулась, обнажив маленькую щель между верхними передними зубами.
— Хорошо, я Кора Люсиль, — сказала она, все еще улыбаясь, очень похожая в эту минуту на Кору Люсиль. Хейз представил себе косичку, завязанную ленточкой в горошек. Кивнул, записал в блокноте: «Кора Люсиль Андерсон», а затем спросил:
— А вы, Стенли?
— Стенли, — сказал Стенли. — Но по-испански.
— Как это?
— Эстанислао.
— Благодарю. Ну, и наконец, что вы хотели сообщить о священнике?
— Мы, вообще-то, по поводу ворот, — сказала Корал, убрав ногу с ноги и для убедительности наклонившись вперед. Юбка колоколом, руки сцеплены, локти на бедрах, как будто вернулись шестидесятые годы... Хейзу даже пришлось стряхнуть с себя налетевшую вдруг тоску по прошлому.
— Какие ворота? — спросил он.
— Которые ведут в церковный двор.
— Ну и о чем речь?
— О том, что на них нарисовано, — сказала Корал. — О пентаграмме.
— О звезде, — уточнил Стенли.
— Перевернутой, — добавила Ларами.
— Ага, — хмыкнул Хейз.