— Понятно, — зевнул Хейз.
— Как антитеза черной магии, — пояснил Стенли.
— Да.
— Белые маги, — сказала Корал, — использовали этот пятиугольник как символ доброты человека...
— ...потому что она изображает его стоящим вертикально, — закончила Ларами.
— Но в церкви противоположности... — вновь вступила Корал.
— Где добро есть зло, а зло есть добро...
— В церкви же противоположного...
— Где похоть — предмет вожделения...
— А достижение есть удовлетворение всех плотских страстей...
— Пентаграмму перевернули вверх ногами... — сказала Корал.
— Перевернули, — повторила Ларами.
— Так, чтобы козлиные рога...
— ...сатанинский символ похоти...
— ...точно совпадали с двумя верхними концами...
— ...являющими собой добро и зло...
— ...всеобъемлющую двойственность в извечном столкновении...
— А три другие точки, — продолжала Корал, — перевернутой звезды символизируют отрицание Троицы...
— Отца, Сына и Святого Духа, — вклинился Стенли.
— ...осужденной вечно гореть в пламени ада... — пояснила Ларами.
— ...на что указывает единственный конец, направленный вертикально вниз, — уточнил Стенли.
— Перевернутая звезда, — резюмировала Корал.
— Перевернутая, — эхом отозвалась Ларами, и все трое замолкли.
— Ну и что дальше? — спросил Хейз.
— Детектив Хейз, — сказала Корал, — мы знаем...
Он удивился про себя, откуда ей известно его имя.
— ...что звезду, нарисованную на воротах Святой Екатерины, полицейские умы могут каким-то образом связать...
«Наверное, ей сказал внизу сержант Мерчисон».
— ...с убийством священника.
— Но... — воскликнула Ларами.
— Но, — сказала Корал, — мы хотим, чтоб вы знали: мы собираемся опросить нашу паству сегодня же вечером и выяснить, рисовал ли кто эту звезду на воротах.
— И если они признаются... — подхватил Стенли.
— ...мы обещаем, что эта особа придет прямо к вам и все расскажет сама. Вы ее допросите и убедитесь, что мы не имеем к этому никакого отношения. К убийству. Даже если кто-то и виновен в раскраске ворот.
— Виновность есть невиновность, — объявила Ларами.
— Мы вам сообщим, — сказал Стенли.
И все трое поднялись в многоцветном сиянии и исчезли в солнечных лучах за дверью, у которой они поначалу материализовались.
Хейз подумал о том, как сейчас идут дела у Кареллы на улице.
В такое яркое весеннее утро трудно воспринимать эту улицу как часть трущоб. Казалось, здесь нет видимых признаков бедности. Лениво прохаживающиеся люди одеты не в лохмотья. На пожарных лестницах и подоконниках стоят горшки с цветами. Оконные занавески колышутся под ранним утренним ветерком и кажутся чистыми и свежими, как выстиранное белье во дворе на веревках. Мусоросборочные машины уже проехали, и пустые мусорные баки выстроились в металлических каркасах по бокам от недавно подметенных ступенек. Когда Карелла появился на этой улице, поливальная машина обрызгивала своим дождем дорожки, придавая черному асфальту свежий блеск, какой бывает после только что прошедшего дождя. Здесь не могло быть трущоб.