Уже светало, а я перелистывал бессмысленные страницы.
Да, один глаз сестры Элизабет смотрел на Бога, и нельзя было понять, о чем она думает, но руки у нее были теплые. От ее одежды пахло плесенью, когда она прижимала меня к себе. Я ходил у нее в любимцах и был не против, чтобы меня так прижимали.
В тот день она тоже прижала меня, и я беззвучно посмеивался, вдыхая запах плесени. Но когда внезапно меня отстранила, совсем внезапно, я едва успел снова состроить плаксивое лицо.
Он держал меня в воздухе, над лежащими внизу кирпичами. Потом затащил обратно, бросил, так что я больно ударился головой, влепил мне затрещину и повернулся ко мне спиной, облокотившись на перила. Я плакал. Потом протянул обе руки, обхватил его за лодыжки, дернул кверху настолько резко, насколько мог. Я знал, что это нужно сделать быстро, резко и с силой, потому что если с ним этого не произойдет, то он снова даст мне затрещину.
— А-а-а-а-а-а! — кричал он, пока летел вниз.
Я смотрел туда, когда они высыпали на улицу. Видел, как кровь бежала маленьким ручейком в зазор между двумя кирпичами, а он лежал так, что его глаза находились у самого ручейка, словно он хотел разглядеть его получше. Иногда, после дождя, нам разрешали пускать наперегонки зубочистки в сточной канаве. Мне никогда не было дело до того, выиграл я или проиграл. Мне нравилось за этим наблюдать.
Сестра Элизабет говорила, что это ужасное потрясение для меня. И прижимала меня к себе. От нее исходил этот странный запах. Я сказал, что он пытался мне показать, как надо ходить по перилам. Получилось так, что я потерял равновесие, завалился назад, а потому не видел, как он летел вниз. А ведь это был бы один из самых смачных моментов. Я не знал, сколько раз он перевернулся в воздухе. Жаль.
Странно, что я вроде как забыл, что совсем не похож на других, но Уилма заставила меня об этом вспомнить. Наверное, я никогда по-настоящему и не забывал. Скорее просто этим не пользовался. А если ты особенный, этим нужно пользоваться, иначе твоя уникальность израсходуется впустую. Я ею пользовался, но лишь по мелочам. Как в ту ночь в парке, когда я их услышал и подполз через кусты к ним так близко, что мог бы протянуть руку и прикоснуться к ним. Они были как животные. Я ударил их обоих. И вот что забавно — ему хватило одного удара, а ее пришлось стукнуть три раза. Я собирался сделать с ними что-нибудь юморное. Что-нибудь такое, над чем можно посмеяться. Но почувствовал усталость и забыл, что это было, так что просто оставил их там. Об этом даже в газете не написали. Так какой от этого прок?