– Энди? Добрый день.
– Флетч? Ты в Америке?
– Прибыл благополучно. Думаю, теперь и ты сможешь долететь до Бостона целой и невредимой.
– О, я с удовольствием.
– Я застал тебя за ленчем?
– Да.
– Что ты ешь?
– Холодную спаржу под майонезом. И клубнику. Ты позавтракал?
– Нет. Я еще не вставал с постели.
– Это хорошо. Какая у тебя кровать?
– Великовата для одного.
– Других, по-моему, просто нет.
– Наверное, ты права. Кровать всю ночь мешала мне спать, нашептывая: «Энди! Энди! Где ты? Нам тебя не хватает...»
– Моя кровать шептала мне то же самое. Какая у вас погода?
– Не знаю. Из-за тумана ничего не видно. А как идет сражение?
– Без особых успехов. Весь день я провела с адвокатами и комиссарами каких-то ведомств. Но не выяснила ничего определенного. Все чиновники говорят нам, что он мертв, мы должны считать его умершим, свыкнуться с этим и продолжать жить. Поэтому, собственно, мы и организовали похороны. Но адвокаты настаивают, что все должно оставаться в подвешенном состоянии, пока мы не получим исчерпывающей информации. Помнишь мистера Роселли? Он присутствовал на папиных похоронах в понедельник. Папин адвокат. Скорбел больше всех. Все время сморкался в носовой платок и вытирал слезы. А днем позже, вчера, он вскидывает руки вверх и говорит, что они ничего не могут сделать, пока не будут знать наверняка, что папа умер.
– И что ты собираешься делать?
– Попытаюсь переломить их. Все мне очень сочувствуют.
– Но не ударяют пальцем о палец.
– Я слышала, что адвокаты все такие. Выдаивают наследство, как корову, забирают львиную долю на гонорары, а ошметки оставляют родственникам.
– Иногда случается и такое.
– И Сильвия, моя дорогая мачеха Сильвия, как всегда, в своем амплуа. Каждые десять минут она объявляет себя графиней ди Грасси. Должно быть, в Риме уже каждый швейцар знает, что она – графиня ди Грасси. А я вроде бы беспризорница.
– Почему бы тебе не бросить эту тягомотину и не прилететь сюда?
– В этом все дело, Флетч. Каждый считает своим долгом сказать нам, приспосабливайтесь и живите, как будто ничего не случилось. Но мы не можем жить, не получая денег из наследства отца. А на него наложен арест.
– Не понимаю, почему тебя это тревожит. Мы с тобой поженимся, и ты будешь спокойно дожидаться, пока адвокаты уладят все наследственные споры. Забудь обо всем и приезжай.
– Не могу, Флетч, плевать я хотела, сколько будут улаживаться все эти дела. Не нужны мне сейчас ни этот старый дом, ни деньги отца. Но я хочу, чтобы огласили завещание. Хочу знать, кому отходит основная часть наследства – третьей жене моего отца или его единственной дочери. Мне это важно.