Последующие годы покрыты мраком.
– Мне известно, что вы не работали в Чикаго.
– Это я знаю. В Чикаго работали вы. Что вы намедни делали в редакции «Стар»? Наводили обо мне справки?
– Вы снова становитесь шпионом.
– Разве я упоминал о моем прежнем занятии?
– Но вы женаты и у вас есть дети.
– Это точно. Кто бы мог подумать, что в молодости я намеревался стать священником.
– Для шпиона это тоже довольно странно.
– Я же не утверждал, что был шпионом.
– Но вы католик?
– А что такое религия в наши дни? Взять хотя бы моих детей. По воскресеньям они берут гитары и скрипки и отправляются в какую-то церковь. Там пожимают друг другу руки, целуются. Говорят, что им это очень нравится.
– Ваша жена ирландка? Или американка?
– Она из Палестины, еврейка. По службе мне пришлось провести там какое-то время. Поверите ли, нам пришлось уехать, чтобы расписаться, когда она забеременела. На нейтральную территорию.
– Флинн, ваша работа в бостонской полиции не более чем прикрытие.
– Почему бы вам не налить себе виски?
– Вот почему вы говорили, что у вас нет опыта полицейской работы. Вы никогда не были полицейским.
– Я учусь, – потупился Флинн. – Методом проб и ошибок.
– Вы стали полицейским, когда конгресс начал трясти всяческие агентства, старающиеся не афишировать свои делишки.
– Неужели я так много наболтал о себе? – искренне изумился Флинн. – Чай, похоже, развязывает мне язык.
– Вы все еще говорите по-немецки?
– Это, можно сказать, мой родной язык.
– Будучи в гитлерюгенд, вам приходилось браться за оружие и стрелять?
– Да, приходилось.
– Как это было?
– Видите ли, я чуть не подстрелил себя. Я не мог стрелять в союзников, наступавших на Мюнхен. И не мог стрелять в парней, с которыми вырос.
– И что же вы сделали?
– Заплакал. Лег в грязную траншею и заплакал. Помните, мне не было и пятнадцати. Впрочем, я сомневаюсь, что и теперь поступил бы иначе.
По окну барабанил дождь.
– Теперь ваша очередь, Флетч.
Флетч налил в опустевший бокал виски, добавил воды.
– Боюсь, что мне нечего сказать.
Даже сквозь толстые стены до них долетало завывание ветра.
– Я вам помогу, – Флинн шевельнулся в кресле, устраиваясь поудобнее. – Вы родились и выросли в Сиэтле. Получили степени бакалавра и магистра искусств в Северо-Западном университете. Не довели до конца докторскую диссертацию.
– Не хватило денег, – Флетч снова сел, с полным бокалом.
– Увлеклись журнализмом. Писали об искусстве в одной из газет Сиэтла. Прославились статьей о незаконном вывозе из Канады изделий доколумбовой эпохи. Потом вы служили в морской пехоте. Вас послали на Дальний Восток, наградили «Бронзовой звездой», которую вы так и не удосужились получить. В «Чикаго пост» вы были специальным корреспондентом, проводили журналистские расследования. Вам удалось раскрыть не одно преступление как в Чикаго, так и в Калифорнии, где вы работали после этого. Ваш конек – журналистское расследование, а не статьи по искусству.