На лице ее отражались тревога, волнение. Флетчу она не ответила.
Франсина последовала за ней, более решительно, взяла Энид за руку, вместе они сели на диван.
Флетч ослабил узел галстука и плюхнулся в кресло.
– Извините, – вновь он посмотрел на груди Франсины. – Я просто ничего не понимаю, – глядя на них, он отметил, что Франсина ниже ростом. И на фотографии за его спиной Томас Бредли был ниже жены. – Но понять я должен. Должен спасти себя.
Обе женщины сидели, сложив руки на коленях. Энид сгорбившись, Франсина – расправив плечи. Флетч вспомнил слова Мэри Блейн, сказанные за обедом в Пуэбло де Сан-Орландо: «У Энид такой вид, будто в следующее мгновение она ожидает чего-то ужасного. Вы понимаете, если кто-то и откроет рот, то лишь для того, чтобы рассказать какую-нибудь похабную историю». На что Чарлз добавил: «Ее муж так и делает. Делал.»
– Флетч, вы знаете, кто такие транссексуалы? – спросила Франсина.
– Говорю вам, я не понимаю, что происходит. Хотя хотел бы понять.
Вновь ему вспомнились услышанные ранее слова, на этот раз от Роберты: «Невозможно осознать все, что происходит вокруг. Можно пытаться осознать все, даже делать вид, что вам это по силам. Но есть такое...»
– Мужчина может родиться в теле женщины, – объяснила Франсина. – Или женщина – в теле мужчины.
– Что определяет нас мужчиной или женщиной, как не ваши тела? – удивился Флетч.
– Наши души, – возразила ему Франсина. – Используя вашу терминологию, существует нематериальное «я», независимое от «я» материального, то есть тела. Я была женщиной, рожденной в мужском теле. Я чувствовала себя женщиной с раннего детства, с двух или трех лет. Насколько я себя помню, у меня всегда были женские желания. Я интересовалась женской одеждой. Смотрела на все с точки зрения женщины. Любила играть в куклы, устраивать чаепития, причесываться. Я помню, какое испытала потрясения, когда мой отец первый раз представил меня, как своего сына Тома. Я же была девочкой. Я знала, что я девочка.
Франсина поднялась, прошла к бару, наполнила три бокала виски с содовой.
– В школу я ходила в Далласе. Носила брюки, футболки, играла в бейсбол. Неплохо, кстати играла, за сборную школы, – она улыбнулась. – Чуть не сказала, что могла бросать мяч с такой же силой, что и парни. Я назначала свидания девушкам, а в старшем классе меня выбрали казначеем. Я стала превосходной актрисой. В словах, в выражении лица я играла мужчину. Стопроцентного мужчину. Кстати, «прибор» у меня был внушительных размеров, и я могла использовать его по назначению. Только не спрашивайте, о чем я думала, обнимаясь на заднем сидении с Люси, Джейн или Алисой. Девушки очень меня любили, потому что я так хорошо их понимала. И в колледже проблем не было, ни в мужском общежитии, ни в студенческих обществах. Но я чувствовала себя обманщицей, потому что была девушкой.