– Кого надо – того и стережем… – ответил ему густой командный бас. – Ты скажи спасибо, что апостол Пип тебя в свою команду не отобрал, а то Белоголовый добавил бы к твоим ста килограммам триста граммов своей стали. Так что ты лучше не спеши в гостиницу, нам надо вернуться после того, как апостол отъедет, а то придет ему в голову или кого-то из своего отряда заменить, или просто его увеличить. И придется скакать за мальчишкой, под его серебряный хлыст. Вот тогда ты поворчишь…
– Так апостол Пип сказал, что у него есть средство против принцева хлыста. Иначе зачем ему гвардейцы. Он мальчишку успокоит, ребята с Белоголовым разберутся…
– Ага, ты, оказывается, хочешь убедиться, что апостол Пип справится с серебряным хлыстом!… Ты у нас, оказывается, герой – хочешь скрестить свою железяку с клинком Белоголового! Ну, ну… Езжай, попроси Пипа включить тебя в его команду, и Единый тебе в помощь…
– А ты что, не веришь, что апостол Пип сможет обезвредить серебряный хлыст…
Всадники проехали мимо и разговор постепенно утонул в серой пухлой взвешенной воде. Постояв еще несколько минут, Ванька осторожно двинулся в сторону перекрестка. Мы потопали следом. На этот раз кот без раздумий дунул галопом через пересекавшую наш путь дорогу, а мы припустились за ним. Перебежав на другую сторону, мы чуть не наступили на Ваньку, терпеливо нас ожидавшего, но он вовремя предупредительно мявкнул. И снова мы быстрым шагом последовали за черным и хвостатым, уверенно выводившим нас из города.
Примерно через полчаса город неожиданно, словно отрубленный, кончился, и мы вышли по намокшей скользкой обочине на росистый луг, а еще через несколько минут вступили под высокие деревья опушки Дохлого леса. Здесь Ванька зашел немного поглубже в чащу и повалился на бок на невысокую, густую травку, давая нам понять, что он намерен немного отдохнуть. Я расстелил рядом с Ванькой свой многострадальный плащ, и мы с Данилой тоже присели.
Отдыхали мы недолго, но за это короткое время все вокруг разительно изменилось. Взошло солнце, и туман мгновенно опустился на землю и словно впитался в нее. Только влажная трава и листва на деревьях напоминали о его существовании. Стало видно, что мы совсем недалеко отошли от городка – его последние дома были хорошо видны за небольшим, густо заросшим лугом, пересеченным темно-серой лентой дороги, которая резко сворачивала у опушки леса и, огибая его, уходила влево.
Мы еще сидели, скрытые густым подлеском, когда из города выехал конный отряд и рысью двинулся по дороге, огибая Дохлый лес. Всадников было девять, и мне показалось, что в одном из них я узнал апостола Пипа. Как только они скрылись за поворотом, мы встали и направились в глубь леса.