— Жень, а тебе не кажется, что цвет моих волос мог бы быть и не таким диким?
— Нет, не кажется. Прекрасный цвет. Очень смело.
— Да? Что смело — я не спорю. Но тебе, лично тебе, как мужчине, он нравится?
— Да, — коротко ответил он.
— А может, ты просто деликатничаешь со мной?
— Нет.
«Деликатничает, — поняла Юлька. — Джентльмен, в этом ему не откажешь…» Она только вздохнула.
— Юль, ты так стремительно выбежала, что я совсем забыл, что хотел представиться твоей маме, — прервал молчание Женя.
— Так сразу? — удивилась Юлька. — Мы еще и друг другу-то не слишком представлены.
Я, например, не знаю о тебе ничего.
— А что ты хочешь узнать?
— Возраст, например.
— Двадцать пять.
— Профессия?
— Как тебе сказать… — Женя замялся.
— О! — Юлька насторожилась. — Что-то загадочное?
— Да нет… В двух словах трудно сказать, какая у меня профессия. Отец никак не оставит идею, чтобы я доучивался на юрфаке. А я не могу его видеть, юрфак, а не отца.
— А… — сочувственно протянула Юлька. — Вольному воля…
— Как посмотреть, — сухо возразил Женя, глянув на нее. — Воли как раз маловато, постоянные разборки.
— Знакомо, — вздохнула Юлька. — Хотя мне не приходится доучиваться на юрфаке. И вообще нигде… А, собственно, чем бы ты хотел заняться потом?
— Не знаю, — совсем сухо ответил он.
— Совсем-совсем не знаешь? — разочарованно протянула Юлька. — Значит, как я.
Она грустно смотрела прямо перед собой.
"Значит, папенькин сынок. Вроде Гарика.
Мерзкий Гарик. Значит, папочка кормит моего героя из клюва в клюв. Прекрасно. Это мерзко!" Женя первый нарушил молчание:
— Тебе не понравилось то, что я сказал?
— Нет, — честно сказала Юлька. — Я деликатничать не буду, мой цвет волос меня к этому не обязывает. Тебе двадцать пять лет, а ты совсем-совсем ничем не занимаешься?!
— Кто тебе сказал, что не занимаюсь? — возмутился он. — Я, между прочим, классный механик. Мог бы запросто в автосервис идти.
— А почему не идешь?
— А зачем?
— Послушай, неужели так приятно брать деньги у отца?
— А что здесь такого? — пожал он плечами. — Я ему отрабатываю их сполна. Помогаю ему вести дела, — коротко пояснил он.
— Это как? Подаешь ему воду, когда он говорит речи в суде?
— Он в суде не выступает, — ; отрезал Женя. — У него частное дело.
— О!.. — благоговейно произнесла Юлька. — Так он капиталист, самый натуральный?
— Что ты болтаешь… — Жене, видимо, не понравились ее расспросы. И он смотрел на дорогу; они ехали вверх по Рождественскому бульвару.
"Прекрасный вечер… — с грустью подумала Юлька, закуривая еще одну сигарету. — Он красивый, нарядный, ни слова худого не сказал про мою несчастную нелепую голову…