После этих допросов кади и присутствовавшие тут муллы вытаращили от ужаса глаза и начали совещаться о роде наказания, которого заслуживало такое неслыханное преступление. Они не хотели и слышать моих оправданий.
Наконец они решили дать мне пятьсот ударов по пяткам, и если я после них останусь еще жив, то столько же по животу.
Кади уже готов был произнести этот ужасный приговор, как я покусился прервать быстрый ход юстиции.
— О кади! — сказал я — И вы, муллы, коих бороды проникнуты самой мудростью, дозвольте вашему рабу положить к ногам правосудия драгоценные доказательства моей невинности.
— Так скорее говори их, сын шайтана! — воскликнул кади.
Я развязал шнурки и выпустил всю воду из бурдюка, после чего вывернул его и показал присутствовавшим рога молодого быка, которые я, к счастью, не отрезал, и спросил кади и мулл, видали ли они когда-нибудь свинью с рогами?
При этом вопросе они все громко захохотали, как будто я сказал им Бог весть какую остроту. Меня признали невиновным, а назначенные мне пятьсот ударов были разделены моим обвинителям.
Эта неудачная попытка отбила у всех водоносов охоту беспокоить меня. Слух о моем обвинении и оправдании разнесся по всей округе, и все правоверные обратились с запросами ко мне. Короче сказать, я едва успевал наполнять мой бурдюк, это приносило мне порядочные деньги; я бросил все заботы к черту и каждую ночь проматываю все, что заработаю днем. Лишь только раздается голос муэдзина, призывающий правоверных к вечерней молитве, я сваливаю с плеч бурдюк, отправляюсь в мечеть, совершаю омовения и благодарю Аллаха. После чего иду на базар, где на одну драхму покупаю мяса, немного овощей и цветов, пирожков и других лакомств, и масла для ламп; на остальные деньги беру вина. Закупив все нужное, отправляюсь домой, зажигаю лампы и угощаю себя вдоволь на свой манер. Теперь вы знаете все, что касается меня, и я не забочусь о том, купцы ли вы, или переодетые шпионы. Итак, будьте довольны тем, что узнали от меня, и убирайтесь, потому что уже начинает светать.
Халиф, которого рассказ Юсуфа очень занял, сказал:
— Вы удивительный человек и, должно признаться, избавляете себя от многих беспокойств и неприятностей, не принимая никого в сотоварищество.
— Да, — сказал Юсуф, — я прожил таким образом целых пять лет. Каждую ночь, как и теперь, освещал свою комнату и веселился, не обращаясь никогда ни к кому из вам троим подобных. Нюхайте сколько угодно, и как ни разбегаются глаза ваши на мои блюда, все-таки вы не получите ничего.
— Но, товарищ, — сказал Джаффар, — слухи ходят, что халиф хочет поутру издать указ, которым уничтожает он сословие водоносов, и что всякий, кто ослушается, будет немедленно повешен. Что вы будете делать в таком случае? Тогда уже вам не на что будет зажигать свои лампы, кушать пилав и кебаб, лакомиться плодами н пирожными, даже не на что будет тогда купить и капли вина.