Между тем как Юсуф унывал над своим бурдюком, подошло к нему несколько других водоносов, которые стали утешать его на манер друзей Иова.
— Нечего печалиться тебе, — говорил один. — Ты в один день зарабатываешь столько, сколько не заработать нам и в пять, притом же у тебя нет ни детей, ни жены. Пожалей вот обо мне бедном: у меня жена, дети, и прежде чем пройдут эти три дня, они уже умрут с голода.
Другой говорил:
— Мужайся, Юсуф! Пройдут эти три дня, и тогда, пропостившись это время, ты с большим удовольствием примешься и за свой кебаб и за свое вино.
— Притом, — прибавил третий, — не забудь, Юсуф, 'слов пророка, который наложил проклятие на души и тела тех, кто беспрестанно напивается.
Эти увещания до того взбесили его, что он уже готов был излить свой гнев на зубоскалов. Однако скрепился, гневно повернулся к ним спиной, поднял свой пустой бурдюк и тихими шагами пошел к мечети Зобеида, проклиная дорогой всех муссульских купцов до пятнадцатого колена. Проходя мимо большой бани, Юсуф повстречался с одним из банщиков, который был ему знаком. Тот, видя, что он не в духе, спросил о причине его горести.
— По милости нашего безжалостного халифа я лишен занятий на целые три дня; он угрожает повесить того из водоносов, который осмелится явиться с водой на базар. Ты знаешь, приятель, что я не имел никогда привычки откладывать на завтра ни одного гроша, и теперь мне придется голодать целые три дня и не промочить горла ни каплей вина.
— Которое ты так часто распивал со мной, — прервал банщик. — Долг платежом красен; теперь, если угодно, я разделю с тобой свою работу; она не требует ничего, кроме силы, а в ней у тебя, хвала Аллаху, нет недостатка. Тебе ничего не стоит взять в руки волосяной мешок и кусок мыла и тереть и выправлять тела правоверных. Твои здоровые мускулистые руки очень способны вертеть и ломать члены. Пойдем, ты поработаешь у нас три дня, а там, пожалуйста, займись своим прежним ремеслом.
— Твои утешительные слова глубоко проникли в мое сердце, — отвечал Юсуф. — Я иду за тобой.
Банщик ввел его в баню, велел раздеться, подвязал ему передник и снабдил мешком, тремя бритвами, пемзой для стирания мозолей на ногах, волосяным мешком и губкой. После чего он ввел Юсуфа в отделение, где, находилась горячая вода, и велел ему ждать, пока кто-нибудь его не потребует.
Юсуф не долго сидел на мраморной скамейке бани; его позвали к одному хаджи, на котором было столько грязи и пыли, как будто он только что воротился из долгого странствования.
Юсуф с рвением принялся за работу. Одной рукой схватил хаджи, другой раздевал, потом стал работать бритвой на его голове. Хаджи восхищался ловкостью и проворством своего банщика.