Лес под ненастным небом стоял мертвый, застывший. Корни цепляли бегущего Теона за ноги, голые ветви хлестали по лицу, оставляя кровавые следы. Но он продолжал ломиться вперед, задыхаясь, стряхивая лед с веток. «Сжальтесь, – рыдал он». Сзади несся вой, от которого кровь стыла в жилах. «Сжальтесь, сжальтесь». Оглядываясь, он видел, что они приближаются – волки величиной с лошадь, но с детскими головами. «О, сжальтесь, сжальтесь». Из их пастей капала кровь, черная, как смола, прожигая дыры в снегу. Каждый шаг приближал их к нему. Теон пытался бежать быстрее, но ноги не слушались его. У всех деревьев были лица, и они смеялись над ним, а волки все выли. Он уже чуял горячее дыхание зверей, отдающее серой и гнилью. «Но они же мертвы, мертвы, – хотелось крикнуть ему, – я видел, как их убили, как их головы обмакнули в смолу…» – но изо рта вырывался только бессловесный стон. Затем что-то коснулось его, и он обернулся с криком…
Он схватился за кинжал, который держал у кровати, но только сбил его на пол. Векс отскочил прочь. За ним стоял Вонючка со свечой в руке.
– В чем дело? – крикнул Теон. – Чего тебе надо? – (Сжальтесь.) – Зачем ты явился ко мне в спальню?
– Милорд принц, ваша сестра приехала. Вы просили тотчас же уведомить вас об этом.
– Наконец-то, – буркнул Теон, расчесывая пятерней волосы. Он уж начал бояться, что Аша бросила его на произвол судьбы. «Сжальтесь». Он посмотрел в окно, где первый проблеск рассвета обрисовал башни Винтерфелла. – Где она?
– Лоррен проводил ее с людьми в Великий Чертог, где им подали завтрак. Пойдете к ней прямо сейчас?
– Да. – Теон откинул одеяло. Огонь в очаге прогорел до углей. – Подай горячей воды, Векс. – Нельзя показываться Аше потным и растрепанным. О, эти волки с детскими лицами… Он содрогнулся. – И закрой ставни. – В спальне было холодно, как в лесу из его сна.
Последнее время ему всегда снятся холодные сны, один страшнее другого. Прошлой ночью он снова оказался на мельнице – он стоял на коленях, обряжая мертвых. Их члены уже коченели и как будто сопротивлялись его озябшим пальцам, пока он надевал бриджи, завязывал узлы и натягивал меховые сапоги на твердые негнущиеся ноги и застегивал кожаный пояс на тельце, которое мог бы охватить ладонями. «Я не хотел этого, – говорил он им, занимаясь всем этим. – Они не оставили мне выбора!» Мертвые не отвечали ему, только холодели и становились все тяжелее.
А позавчерашней ночью ему приснилась мельничиха. Теон забыл ее имя, но помнил ее мягкие, как подушки, груди, следы от родов на животе и то, как она вонзала ногти ему в спину во время любви. Во сне он снова спал с ней, но теперь у нее и внизу были зубы – верхними она перегрызла ему горло, а нижними вцепилась в его мужское естество. Безумие какое-то – ведь она тоже умерла. Гелмарр свалил ее одним ударом топора, когда она молила Теона о милосердии. «Оставь меня, женщина. Он убил тебя, а не я». Гелмарр теперь тоже мертв, но он по крайней мере не является Теону во сне.