— Погоди немного. Я хочу сказать кое-что интересное и тебе, и Алану. Ты говорил, что лапландцы не знают ни ревности, ни зависти, Я избавился от зависти к тебе. Я начал даже получать удовольствие — что-то вроде гордости — от твоей силы. В чем-то моя силе превосходит твою, но в тебе есть нечто, что затмевает все остальное. Это присуще героям. Люди сразу узнают это в человеке, но этому нет названия. Я подозреваю, что в женщине такое качество — бесценный дар красоты. Я не знаю, откуда берутся герои. Рагнар был великим героем, Бьёрн — менее славным, а во мне нет и тени геройства. Оге, если бы ты все же смог прожить дольше, то очень многие подвиги были бы связаны с твоим именем, и о тебе пели бы не меньше песен, чем о Рагнаре или Сигурде.
— Он еще займет свое место рядом с ними, — вмешался Алан. — Многие подвиги придумают барды, или позаимствуют их у других завоевателей. Ты говоришь, Хастингс, что ни ты, ни я не знаем имени этого дара. Но разве ты не можешь назвать какую-нибудь особенность, какую-нибудь отличительную черту?
— Да, силу жить более ярко, а, значит, и лучше. От этого и море синеет, и сердце бьется жарче даже у тех, кто лишь рядом с таким человеком.
— И ты все еще собираешься убить его?
Яркие глаза Хастингса потемнели:
— Конечно.
— Но прежде я свершу свою месть: спроси у его людей, что они будут потом делать. Начни с Китти.
— Китти, пойдешь ли ты за мной после смерти Оге и покажешь ли ты мне Полярную Звезду, если она спрячется в облаках? — спросил Хастингс. — Я стану повелителем бриттов — это значит королем всей Британии.
— Нет, господин. Я прошу у тебя прощения. — А что ты собираешься делать?
— Я останусь с Оге, пока у меня будут силы и до тех пор, пока он позволит.
— Но что делать старой желтой женщине в Вальгалле или на берегу мертвых?
— Не знаю. Но надеюсь, что мне там найдется занятие.
— Пусть она спросит то же самое у другого лапландца, который не понимает нашего языка, — тихо подсказал Алан.
Хастингс кивнул, и Китти заговорила с Куолой, а потом сказала нам:
— Куола, во-первых, говорит, что до Лапландии далеко, а я — сестра его матери, и он пойдет со мной. Во-вторых, он надеется, что Оге возьмет нас с собой, и будет кормить нас, и охотиться с нами. И, в-третьих, он говорит, что если наши души не смогут отправиться вслед за Оге, то они войдут в птиц и вернуться в Лапландию.
— Они не сказали ничего нового, — сказал Хастингс Алану, и его шрамы побагровели. — Я сказал то же самое, но другими словами. А так как время Оге уже истекло, то…
— Ты не спрашивал Кулика — Марри с острова Морс.