И вот, превратив, так сказать, сомнение в уверенность, а затем объяснив темное место вполне ясным толкованием, Мазандарани спросил себя: почему же Бог пожелал этой двойственности? Почему Он явственно не поведал, что высшего Имени не существует? И ответил: если Он захотел так противоречиво выразиться о высшем Имени, это, конечно, не для того, чтобы нас обмануть или ввести в искушение, — подобные намерения, исходящие от Него, опять-таки были бы немыслимы; Он не мог нам внушать, будто бы высшее Имя существует, если бы его не было! Следовательно, высшее Имя обязательно существует; а если Всевышний не сказал нам этого более ясно, значит, Он в бесконечной мудрости своей повелел указать путь к нему лишь тем, кто этого достоин. При чтении этого уже упоминавшегося стиха — «Воздай хвалу Имени Господа Твоего, Величайшему», — как и при чтении многих других коранических стихов, большинство останется в убеждении, что они поняли все, что должно быть понято; тогда как только избранные, посвященные, смогут пересечь эту тонкую грань и проскользнуть в дверцу, которую Он приоткроет навстречу их горячему желанию.
Полагая, что этими рассуждениями он без тени сомнения установил, что Сотое Имя существует и что Бог не запретил нам искать его, Мазандарани пообещал своим ученикам описать в этой книге, что это за имя и чем оно не является.
— Так это он написал ее? — спросил я, стыдливо понизив голос.
— Здесь тоже нет единого мнения. Некоторые уверены, что он так никогда ее и не написал, другие утверждают, что написал и что она называется «Книга о Сотом Имени», или «Трактат о Сотом Имени», или даже «Откровение тайного Имени».
— Я видел книгу, которая побывала в моем магазине и называлась именно так, но мне так и не довелось узнать, написана ли она рукой Мазандарани. — Это была не совсем ложь, и это — единственное, что я мог сказать, чтобы не выдать себя.
— Она все еще у вас?
— Нет. Прежде чем мне удалось ее прочесть, ее выпросил у меня посланник французского короля, и я ее отдал.
— На вашем месте я не отдал бы этой книги, не прочитав ее. Но ни о чем не жалейте, это, несомненно, была подделка…
Думается, я довольно верно передал все сказанное Эсфахани, по крайней мере самое главное, потому что мы беседовали целых три часа.
Он, кажется, говорил со мной вполне искренне, и при наших будущих встречах я постараюсь ответить ему такой же искренностью. И я продолжу мои расспросы, так как уверен, что он знает об этом бесконечно больше того, что он мне уже сообщил.
21 мая.
Какой болезненно-тоскливый день.
Насколько вчерашний принес мне радость и новые знания, настолько этот не принес ничего, кроме новых причин для негодования и разочарования.