— Это ты про родителей?
— Да.
— Родителей помню, — бодро заявил я.
— А их родителей?
— Помню деда по матери. Когда я был маленький, мы к нему часто ездили в гости.
— Дэвидж, что ты знаешь об этом своем деде?
— Что-то смутно вертится... — Я потер подбородок. — Вроде он имел какое-то отношение к сельскому хозяйству... нет, позабыл.
— А его родители? — Я покачал головой.
— Помню только одно: где-то у них в роду смешалась английская кровь с немецкой. Гавей — англичане и немцы?
Джерри кивнул.
— Дэвидж, историю своего рода я могу пересказать вплоть до тех дней, когда мою родную планету открыл Джерриба Тай, один из первых тамошних поселенцев, а было это сто девяносто девять поколений назад. На планете Драко в архивах хранятся документы, по которым наша генеалогия прослеживается до материнской планеты Синдие, а на ней — еще по семидесяти поколениям вплоть до Джеррибы Тая, основателя династии Джерриба.
— Кто же имеет право основать династию?
— Генеалогическую линию продолжает только перворожденный. Плоды вторых, третьих и четвертых разрешений от бремени должны сами основывать новые династии.
Я был потрясен.
— Но почему всего лишь пять имен? Только для того, чтобы легче было запоминать?
— Нет, — сказал Джерри. — Остальные различия прибавляются к именам; имен всего пять, они заурядны и потому не затмевают тех свершений, какими прославились их носители. Вот мое имя — Шиген — носили великие воины, ученые-гуманитарии, философы, несколько священнослужителей. Имя моего ребенка носили физики, математики, путешественники.
— Неужели ты помнишь профессию каждого из твоих предков?
— Да, — подтвердил Джерри, — и помню, что они сделали и где именно сделали. Достигнув совершеннолетия, каждый из нас проходит обряд посвящения. Стоя перед фамильным архивом, посвящаемый декламирует наизусть всю свою родословную; именно это я и проделал двадцать два года назад по нашему летосчислению. То же самое ждет и Заммиса, но только, — Джерри улыбнулся, — мой ребенок начнет декламацию с моего имени — Джерриба Шиген.
— Ты можешь на память отбарабанить почти двести биографий?
— Да.
Я растянулся на своей постели. Глядя в потолок, вернее, на щель в кровле, и наблюдая за тем, как втягивается в эту щель дым, я понял, что имел в виду Джерри, когда говорил об ощущении заброшенности. Заткнув себе за пояс несколько десятков поколений, драконианин знает, кто он такой, для чего живет и на кого должен равняться.
— Джерри!
— Да, Дэвидж!
— А мне ты не можешь продекламировать?
Повернув голову, я взглянул на драконианина — как раз вовремя, чтоб подметить, как на лице у него крайнее изумление вытесняется радостью. Лишь много лет спустя я узнал, что, поинтересовавшись родословной, оказал Джерри великую честь. У дракониан такая просьба — редкостное проявление уважения, причем уважения не только к личности, но и ко всем предкам этой личности вплоть до основателя династии.