«Если им доставляет удовольствие думать, что они происходят от моряка Синдбада, то что из этого: я решительно ничего не имею против!» — подумал он.
Несмотря на свою обычную сдержанность и холодность, мисс Флоренс была чрезвычайно мила и любезна по отношению к своему французскому кузену и как-то сумела сойтись с ним. Разговор их, согласно общепринятому британскому обычаю, следовал известным порядком: она расспрашивала о его вкусах и склонностях, о его обычных удовольствиях и занятиях.
— Любите ли вы играть в крокет?
— Признаюсь, я совершенно не знаю этой игры.
— А лаун-теннис?
— Мне никогда не случалось даже видеть, как в него играют.
— А может быть, вы предпочитаете поло?
— Я не имею ни малейшего понятия о том, что значит это слово.
— Ах, неужели! — сказала Флорри, немного разочарованная. — Вы, может быть, любитель охоты с гончими или борзыми?
— К немалому стыду моему, должен вам признаться, что и это удовольствие мне вовсе незнакомо!
— Но вы же ездите верхом, надеюсь?
— Хм! Да, если хотите, мне случалось сидеть на лошади, но, право, я не принадлежу к первоклассным наездникам.
Флорри положительно не могла придумать, какого рода увеселение могло быть по вкусу этому молодому человеку.
— Ах, да, вы, вероятно, любите танцы, — как бы обрадовавшись, сказала Флоренс. — Все французы хорошие танцоры, и вы, конечно, любитель вальса и польки!
— Сказать по правде, я весьма неудачный танцор. С полькой я еще кое-как справляюсь, ну а что касается вальса или кадрили, то прошу извинить, я каждый раз сбиваюсь!
На этот раз Флорри признала себя побежденной и не стала более настаивать.
По ее мнению, молодой человек, не умеющий играть ни в крокет, ни в лаун-теннис, ни в поло, который не был ни наездником, ни охотником, ни даже танцором, едва ли заслуживает даже названия джентльмена: в ее глазах он просто совсем не существует.
Воспитанная в блестящей и пустой среде высшего круга Калькутты, преувеличивающего все странности и причуды британского общества с добавлением всех причуд парижского бомонда и креольского общества, Флоренс Робинзон смотрела на жизнь как на беспрерывный ряд праздников и увеселений. Спешить верхом или в экипаже на пикники, делать визиты и бывать на приемах, на завтраках в лесу, на балах и танцевальных вечерах, участвовать в охоте и рыбной ловле, бывать на скачках, гребных и парусных гонках, словом, принимать участие во всех до бесконечности разнообразных развлечениях, какими тешит себя праздный и богатый люд, — вот что казалось ей главной целью жизни. Она положительно не могла понять, как можно быть настолько чуждым самой азбуке этой странной профессии светского человека, как ее кузен.