— Вы, как я вижу, принимали нас за дикарей, сударыня! — ворчливым тоном заметил командир. — Это объясняется тем, что вы нас не знали…
Мистрис О'Моллой, сконфуженная тем, что капитан Мокарю так верно угадал ее мысль и затем так ловко пристыдил ее и оправдал своих соотечественников, с минуту не знала, что ответить, но тотчас же оправилась и сказала:
— За дикарей? Ну нет, но, во всяком случае, вы должны согласиться, капитан, что между Англией и другими нациями все же есть известная разница…
— О, да, Англия менее цивилизованна, чем континент, это несомненно, — сказал капитан, — она одна сохранила еще по настоящее время право старшинства в ущерб младших в семье, которые становятся какими-то обездоленными париями и чужими в отеческом доме; она одна сохранила плети для своих моряков и для своих пленных. Она так ужасно жестока и бессердечна к своим беднякам, что они вынуждены целыми тысячами эмигрировать или искать спасения в самоубийстве, чтобы избавиться от ваших рабочих домов. Она обращается так бесчеловечно с присоединенными к ней народами, что все они питают к ней самую беспощадную ненависть, самую непримиримую вражду и ищут только удовлетворения в мести и убийствах. По прошествии целого столетия она не сумела усмирить Индию, несмотря ни на какие мероприятия, и через двести лет Ирландия все еще не может утешиться, что стала английской. Америка празднует, как счастливейший день своего существования, тот, когда она отделилась от Англии… и не сегодня завтра Австралия сделает то же… Да, я вполне согласен с вами, сударыня, что между Англией и европейскими народами есть известная разница!
Мистрис О'Моллой была положительно поражена таким ответом капитана. Ей никогда даже на ум не приходило, чтобы какой-нибудь иностранец мог считать себя равным англичанину, а тем более думать, что принадлежит к еще высшей расе. Она, конечно, хотела возразить, но командир «Юноны» извинился, что не может в данный момент продолжить разговор, так как должен быть на обеде у губернатора и что ему пора отправляться сейчас же, если он не желает опоздать.
После этого он вежливо откланялся и удалился.
В восемь часов большие барки на буксире паровых катеров стали подвозить к судну войска, разом человек по сто. Едва ступив на палубу, они спускались вниз, в предназначенное для них помещение, и, подвесив свои койки, располагались на ночлег.
Следом за морской пехотой прибыл отряд жандармов, который следовало завезти на Маркизовы острова и оставить там, согласно распоряжению высшей администрации.
В десять часов вернулись отпущенные второй очередью матросы, а в полночь и все старшее начальство «Юноны» во главе со своим командиром, офицерами морской пехоты и жандармскими начальниками.