Оказалось, что, судя по одному лишь черепу Эпиорниса, выставленному в Jardin des Plantes рядом со скелетом нормандского кита, Вебер верно угадал размеры доисторической птицы. Он точно соразмерил грудную клетку, крылья, позвоночный столб. Благодаря этому сломанные части механической птицы удалось заменить частями скелета настоящей, как то и предвидел Жерар.
Таким образом были заменены правая плечевая кость, части крыла, ребра, некоторые позвонки.
То, что в цивилизованных странах могли дать лишь специальные заводы, то дала здесь, на необитаемом острове, сама природа.
Собрать машину, покрыть ее было легко, потому что в кают-камере разбитого аэроплана нашелся запас листового каучука и крепкого клея. Удалось даже настолько размягчить в кипящем сале морской свиньи правый сустав крыла ископаемой птицы, что он мог сгибаться и действовать. Искусственный череп был заменен настоящим, хотя это уже был просто каприз механика — череп механического Эпиорниса был цел и невредим.
Погнувшийся винт выпрямили, и он оказался еще годным к делу, хотя не был так хорош, как новый.
Труднее всего оказалось установить помятую ось машины.
— Ну, ничего, — шутил Жерар, — хотя горбатый, но все-таки Эпиорнис!
В самом деле, «Эпиорнис № 3» хотя и уступал в красоте своему живому предку и даже величественному искусственному предшественнику, все-таки мог делать соразмерные, гармоничные движения и оправдывал возлагаемые на него надежды. Анри отрегулировал свой мотор. Оставалось только перенести на аппарат припасы и пуститься в путь.
Вопрос о пассажирах окончательно выяснился. Анри просил капитана отпустить с ним Джальди, которому так хотелось уехать, и который не представлял собой чрезмерной тяжести для машины, но получил решительный отказ: раз он поставил условие, что на аппарат поднимутся только французы, так и должен взять с собой или Вебера, или Ле Гена. Решили, что поедет Вебер, потому что матрос со своими элементарными понятиями о механике оказался бы мало полезным.
Вебер неохотно согласился на требование капитана, он долго спорил с ним и доказывал, что Анри должен взять с собой Жерара. Капитан и слушать не хотел. Убежденный, что Анри скорее позаботиться об освобождении англичан, если с ним останется его брат, Марстон решил не отпускать Жерара.
Он плохо знал Анри, его честность и гуманность. Но в жилах Марстона текла шотландская кровь, и он унаследовал от своих шотландских предков свойственную им осторожность.
Все готово: припасы, платье, одеяла, все на месте. Присев на стальные лапки, возрожденный «Эпиорнис» ждет только первого сигнала, чтобы подняться в воздух вместе со своими отважными пассажирами. Вебер и Анри готовятся к отъезду. Англичане окружили машину и с изумлением рассматривают это соединение природы и искусства. Они завидуют счастливцам, которые улетят от них, хотя сердце самых отважных из них сжимается от страха при мысли отдаться на волю этой машины, на произвол воздуха и моря.