Помощник машиниста скончался в момент приземления состава в траншею под откосом. Смерть была к нему благосклонна, а потому умер он во сне — вылетел из разбитого окна, был настигнут двухтонным отбойником и раздавлен, словно таракан. Его душа устремилась за душой машиниста, догнала ее где-то в шестистах метрах над катастрофой и чувствовала себя испуганно, как сонная мышь, которую спящей выудили из норы и бросили в холодную воду.
Все, что происходило далее с душами, неизвестно. Крохотная частность: в обеих ноздрях помощника машиниста при вскрытии было обнаружено по большой земляничине. А ведь для ягоды давно не сезон.
Уже через тридцать минут в район катастрофы прибыл вертолет МЧС, милицейский полковник, исполняющий должность начальника внутренних дел города Бологое, и каким-то образом проехали через лес две кареты «скорой помощи».
Полковник разговаривал с представителем МЧС.
— Какой-то странный состав!
— Чем же?
Ответственные господа были в одном звании, а потому обсуждали все как товарищи.
— Странный, я бы сказал, состав! Локомотив и всего один вагон к нему!
— Ничего странного, — размышлял мужчина из МЧС. — Вероятно, местных рабочих перевозили.
— Да это же вагон от «Красной стрелы», и локомотив скоростной! — раздражался недоумием эмчеэсника полковник милиции.
— И в самом деле, — согласился оный. — «Красная стрела»! — прочитал он на боку вагона с помощью длинного фонаря, которому милицейский позавидовал. У него имелся отечественный, способный своим лучом добивать только до полковничьих сапог.
Тем временем медики пробрались в искореженный вагон и, готовые увидеть кровавое месиво, не обнаруживали пока ровным счетом ничего.
Зато люди из вертолета, вооруженные такими же фонариками, как и их начальство, кое-что нарыли.
— Диверсия, товарищ полковник! — доложил один из них.
— Подробнее! — потребовал милицейский чин.
— Не торопите его, — вежливо попросил полковник МЧС. — Давайте, Зыкин, дальше.
— Полотно разобрано.
— Так.
— Рельсу сняли.
— Понял…
Здесь и медики расстарались. Голова одного появилась в проеме разбитого окна и объявила почему-то радостно:
— Двое пострадавших в предпоследнем купе!
— Остальные трупы? — крикнул милицейский полковник и внутренне содрогнулся.
— Нет, — уточнила голова. — Здесь в вагоне всего двое! Баба голая и мужик-альбинос!
— Трупаки?
— Баба, кажется, того! А у альбиноса пульс семьдесят и дыхание двадцать! Голова только в кровище!
— Так везите его! — распорядился милицейский чин. — Все-таки странный поезд!
— Да чем же? — не понимал эмчеэсник.
— Живкин! — крикнул начальник внутренних дел. — А ну, скоренько выясни, сколько вагонов в «Красной стреле» из Питера ушло!