На стоянке высился плексигласовый навес, и влажная жара заставила нас прислониться к нему, чуть ли не рухнув возле его стены.
— Дерьмово выглядишь, — сказала мне Энджи.
Приподняв бровь, я окинул взглядом ее порезанное лицо, синяк на правом виске, вмятину на левой икре.
— Ну а ты, напротив...
Она устало улыбнулась, и чуть ли не минуту мы в молчании простояли у стены.
— Патрик...
— Да? — отозвался я и закрыл глаза.
— Когда я там, на мосту, вылезла из «скорой помощи» и они вели меня к полицейской машине, я... хм...
Я открыл глаза и взглянул на нее:
— Что?
— Я, по-моему, видела что-то странное. Только ты не смейся.
— Ты видела Дезире Стоун.
Она оторвалась от стены и тыльной стороной ладони шлепнула меня по животу:
— Иди ты! Так и ты тоже ее видел!
Я потер живот:
— И я тоже ее видел.
— Думаешь, это привидение?
— Нет, это не привидение, — сказал я.
В наше отсутствие номера наши переворошили. Поначалу я решил, что в них побывали люди Тревора, возможно, Недотепа и Кушинг, прежде чем пуститься за нами в погоню, но потом я нашел на подушке визитку. «Инспектор Карнел Джефферсон» значилось на ней.
Я собрал свою одежду, положил ее обратно в чемодан, вдвинул в стену кровать, закрыл ящики.
— Я начинаю ненавидеть этот город! — Энджи вошла ко мне, неся две бутылки «Дос Эквис», и мы отправились с ними на балкон, оставив стеклянные двери за собой открытыми. Если Тревор насажал в наши номера жучков, то, так или иначе, досье на нас у него уже заполнено, и что бы мы сейчас ни сказали, это не могло изменить его решения расправиться с нами так же, как он расправился с Джеем, Эвереттом Хемлином и пытался расправиться с дочерью, которая проявила строптивость, не пожелав достойным образом и покорно скончаться. Если же жучки установлены полицейскими, то что бы мы ни сказали, это было не способно изменить показаний, данных нами в отделении, потому что скрывать нам было нечего.
— Как ты думаешь, почему Тревор так упорно хочет смерти своей дочери? — спросила Энджи. — И почему она так упорно все время оказывается живая?
— Давай по порядку, не все сразу.
— Ладно. — Положив лодыжки на балконные перила, я потягивал пиво.
— Тревор потому хочет смерти дочери, что она каким-то образом выяснила, что он убил Лизардо.
— Начнем с того, почему он убил Лизардо.
Я бросил на нее взгляд:
— Потому что...
— Да? — Она зажгла сигарету.
— Нет, разгадать причину я не могу.
Я приложился к ее сигарете, чтобы утихомирить адреналин, бушевавший в моей крови уже почти сутки, с момента, как меня выбросило из машины.
Она отняла у меня сигарету и стала ее рассматривать.