— У вас нет выбора, мистер Кензи!
— Ну, за госпожу Дженнаро, — сказала Дезире сладким голосом, — неповторимую и единственную!
— Медленно, — сказал я, поднимая маску.
— Это вы про что? — спросила Дезире.
— Про то, как ты будешь умирать, Дезире. Медленно!
Я поднес маску к лицу и, сделав вдох, сразу почувствовал, как горят и немеют щеки и кончики пальцев. Еще один вдох — и в грудь мне стал заползать какой-то туман. Третий вдох — и все вокруг позеленело, а потом погрузилось в черноту.
Моей первой мыслью, когда я медленно вплыл в сознание, было, что я парализован.
Руки мои не двигались. Ноги тоже не двигались, и не просто руки-ноги — похоже было, отказали все мускулы.
Я открыл глаза, моргнул несколько раз, пытаясь снять с роговицы покрывавшую ее сухую корку. Передо мной проплыло улыбающееся лицо Дезире. Затем — торс Джулиана. Лампа. И снова торс Джулиана. И лицо Дезире — она все еще улыбалась.
— Привет! — сказала она.
Комната за ними стала наполняться предметами, словно все эти предметы, устремившись ко мне из темноты, внезапно замешкались, остановившись за их спинами.
Я находился в кабинете Тревора, в кресле, стоявшем у переднего левого угла его стола. За моей спиной слышался рев морского шторма. Сон постепенно отступал, и я расслышал тиканье часов справа от меня. Повернув голову, я посмотрел на часы. Девять часов. Я выключился на два часа.
Опустив голову, я взглянул себе на грудь и не увидел ничего, кроме сплошной белизны. Мои руки были притянуты к подлокотникам кресла, а ноги — к его ножкам изнутри. Я был связан двумя простынями: одна охватывала грудь и бедра, вторая — ноги. Узлов я не чувствовал и потому подумал, что соединялись обе простыни, должно быть, на спинке кресла. Связан я был очень туго, от самой шеи, превращен как бы в мумию, но никаких следов веревок или наручников те, кто будет делать потом вскрытие, не обнаружат, а вскрытие, я был уверен, Дезире планировалось.
— Никаких следов, — сказал я. — Отличная работа.
Джулиан приподнял передо мной воображаемую шляпу.
— Это мой алжирский опыт, — сказал он. — Давняя история.
— Человек бывалый, — сказал я. — Ценное качество в шатунах.
Приблизившись, Дезире присела на стол, подложив ладони под бедра, и стала болтать ногами, как школьница.
— Привет! — лучезарно повторила она.
— Привет.
— Мы просто папу ждем.
— Ах вот как... — Я взглянул на Джулиана. — Если Шатун здесь, а Недотепы больше нет, то с кем же Тревор поехал в город?
— Бедняга Джулиан, — сказала Дезире, — сегодня гриппует...
— Печально это слышать, Шатун.
Губы Джулиана слегка дернулись.