Лайэм догнал ее перед большой стеклянной дверью, которая вела в ярко освещенное фойе клуба. Крепко взяв под руку, он вынудил ее замедлить шаг, потом развернул к себе лицом.
Его синие глаза потемнели от ярости.
— Ладно, — бросил он. — Я это сделаю. Но пусть ответственность за все падет на твою голову, Молл. Видит Бог, свою я, похоже, где-то потерял! — С этими словами он подтолкнул ее к двери.
Как только они вошли в клуб, на Лайэма налетела масса народу, и Молли возблагодарила судьбу, потому что была в шоке. Она машинально улыбалась и говорила все, что полагалось говорить, но какое это было облегчение, что разговор с Лайэмом с глазу на глаз ей сейчас не грозил. Ей нужно время, чтобы переварить то, что произошло минуту назад, то, на что она согласилась. Ей нужно время, чтобы унять охватившую ее панику.
Но время не принесло спокойствия, а, напротив, превратило ее в сплошной комок нервов. У нее в мозгу непрерывно крутился то ли афоризм, то ли пословица: «Осторожнее с желаниями, а то какое-нибудь возьмет да и исполнится».
Теперь Молли понимала, что, сколько ни проигрывай свой сценарий в воображении, все равно окажешься не подготовленной к реальному событию. Ее мечта вот-вот осуществится, а она испытывает ужас! Где то пьянящее возбуждение, которым были пронизаны ее фантазии? Где тот неистовый восторг? Где экстаз?
Ничего этого нет и в помине. Зато есть холодный ком страха в животе, удушливое ощущение невероятности происходящего и собственной несостоятельности.
Как и следовало ожидать, за ужином она не смогла съесть ни кусочка. А вот Лайэму было хоть бы что. За едой он непринужденно разговаривал с другими гостями, сидевшими за столом, и вел себя так, словно у него на уме не было ничего такого. Он явно не считал, что его согласие этим вечером лишить девственности свою лучшую подругу является достаточно веской причиной для потери аппетита. Возможно, он потерял голову, но уж никак не аппетит!
Мужчины, решила Молли, представляют собой совершенно особую породу людей. Все их поступки диктуются самолюбием, а не чувствами. Лайэм согласился переспать с ней только потому, что никак не хотел уступить это Деннису. Он, конечно же, не испытывал к ней страсти — все дело было в мужском соперничестве.
Она поковыряла вилкой в каждом из поданных блюд, чтобы было похоже, будто она что-то ела. Некоторое утешение она находила в том, что понемногу, но часто прикладывалась к бокалу с вином, который никогда не пустовал. Внимательный официант все время доливал его до краев — вероятно, потому, что при этом ему удобно было заглядывать в вырез ее платья.