Я не выходила из дома Илайивы с начала осады. Годы и столетия незаметно промелькнули с тех пор. То ли глоток дешевого вина, то ли витавший над нами запах дешевых духов придал мне бодрости. Прошлое спало с моих плеч, и мы отпихнули его прочь, цокая каблучками, — Мышь одолжила мне пару своих туфель.
На улице Винтоклас ночь пробудилась. Дуэтом сверкали два костра, и солдаты новой армии, ополчения, болтались без дела, а может, прятались возле них с бутылками в руках; что-то поджаривалось на огне и восхитительно пахло. Горожане пришли туда же, просто посидеть или, быть может, поклянчить кусочек мяса. Толпа, но не страшная. Однако Лой, хорошо знавшая повадки солдат, сказала:
— Поосторожней, девочки.
Проявляя большую осмотрительность, мы направились вперед, к границе между темнотой и светом первого костра.
— Кто идет? — окликнул нас грубый мужской голос.
Лой и Мышь захихикали. Но глядели настороженно.
— Да это же просто три райские нимфы, — сказал солдат-ополченец, подойдя к нам. Дубинка и нож висели у него на поясе. От кушака почти ничего не осталось, а повязка из бинтов на голове светилась в темноте, как фосфор. — Я умер и попал в загробный мир.
— Надеюсь, ты прихватил с собой немало свиней-сазо, — сказала Лой.
— Ну а как же, что, по-твоему, жарится там, на огне? Знаешь, их ведь можно есть, поскольку они не люди, эти самые сазо.
Я пришла в ужас. Лой и Мышь опять захихикали. Неужели это шутка?
— Будь поосторожней, — сказала Лой, бросая солдату вызов необузданным своим взглядом. — Я слыхала, возможно, свиньи-сазо войдут в город уже в канун Желтой Розы.
— Это неправда. Ведь мы здесь, мы защитим вас.
Лой позволила солдату подвести нас поближе к огню. В ответ на его вопрос она сказала, что Мышь и я — ее сестры, что мы живем в переулке Митлис.
Мясо было ослиное. Я не хотела, не могла есть, но солдат протянул Лой и Мыши фляжку со спиртным, и Лой передала ее мне. После этого я съела кусок мяса. Оно оказалось соленым на вкус.
Солдат много рассказывал об осаде. Ему довелось побывать на стенах. Люди кругом тебя так и падают. Черный смертоносный шар, пролетев прямо над ним, отсек ему кусочек лба. Теперь ему время от времени слышалось, будто с ним разговаривают люди, которых и поблизости-то нет, но он понимал: это от раны, а не что-то сверхъестественное. Он выразил желание проводить Лой до переулка Митлис. Но едва лишь очутившись на какой-то аллее, мы вырвались у него из рук и бегом кинулись прочь. Он рассмеялся и тоже было побежал, не понимая, что его надули. Но он был пьян, и артиллерийский снаряд запечатлел поцелуй у него на лбу. Сделав несколько шагов, он с шумом врезался в изгородь.