— Я… должна перед тобой извиниться. — Она прикусила нижнюю губу. — Я наговорила тебе кучу ужасных вещей. Просто не понимаю, что на меня нашло. То есть нет… Но…
— Не нужно извиняться. Ты меня не обидела.
Последние полчаса перед рождением дочери он держал Дани в своих объятиях, утешал и подбадривал ее. А она тесно прижималась к нему, изливая на него поток своих признаний. О том, что хотела ребенка. Хотела долгие годы. Надеялась, что будет мальчик. Нет, девочка. Впрочем, все это ерунда! Главное, чтобы ребенок родился здоровым.
Затем наступил черед сожалений. Она призналась, что много раз хотела позвонить ему, что снимала трубку, но всегда ее останавливал страх. Страх перед тем, что он начнет настаивать на женитьбе.
— Я не хотела снова выходить замуж. Во всяком случае, до тех пор, пока мне не встретится человек, которому можно было бы доверять, который был бы способен любить меня. Я больше не могу жить так, как прежде, без душевного понимания. Я не кактус.
— Нет, ты не кактус, — согласился он. Тогда он готов был согласиться со всем, что бы она ни сказала, с любым, даже самым несуразным, суждением.
— Питер… Он никогда не помнил… Он иссушил мою душу.
Теперь он все понял. Каждое слово словно молотом отдавалось в его голове. Она права. Несмотря на весь свой шарм и ум, Питер был самовлюбленным эгоистом. Легко и бездумно скользя по волнам житейского моря, он всегда только брал, воспринимая это, как должное. И хотя Ник никогда не относился к жизни как к веселой забаве, он тоже привык всегда только брать. Жил в одиночестве, отгородившись от людей, и не допуская в свое уединение никаких сильных переживаний. Конечно же, ему хотелось того, что предлагала Дани, что обещал завораживающий взгляд ее черных очей. Он желал ее тепла, ее заботы, ее страстности точно так же, как он хотел зачатого ими ребенка.
Но горькая правда заключалась в том, что… ему нечего предложить взамен. Он умел брать, но не умел давать.
— У вас дочь, — удовлетворенно посмеиваясь, объявил доктор, когда малышка появилась на свет.
— Абигайль, — прошептала Дани. Словно услышав ее, девочка сморщила личико и издала свой первый крик, в котором потонули тихие слова благодарности, сказанные Ником: «Мой отец ликует от счастья».
— Так ты не расстроился? — раздался ее вопрос.
— Нет, Дани. Ты не сказала ничего, чего бы я не знал. Тебе нужно немного отдохнуть, и мне, пожалуй, лучше уйти.
— Ник, — слегка покраснев, позвала она. — Спасибо за свадьбу и за то, что все время был рядом.
— Не стоит… — Он нерешительно стоял на месте и не уходил, так как ему очень хотелось исправить одно упущение. — Все-таки есть нечто, о чем я забыл.