– Нет, умник иначе скажет.
Дама посмотрела на архиерея и думает:
“Что же это, твое преосвященство хитрит или помочь мне хочет”, – и спрашивает его:
– А например: какое “одно слово” мог бы мне сказать умный человек?
– Умный человек умно и скажет.
– Да, ваше преосвященство, но что же бы он мог мне сказать? Какое он может знать “одно слово”?
– Ну, ведь это вам у него надо спросить.
– Да, но вы предположите, что я его спросила и жду его ответа... Что же он мне проговорит? Вы простите меня, ваше преосвященство, я так растерялась, что совсем бестолковая сделалась, и думаю, что в помощь мне никакой мудрец ничего изречь не может.
– Да, конечно, с вас требуют очень дорого, но мудрец все-таки мог бы порассудить...
– Но что же такое, владыка, он будет рассуждать?
– Что такое? Ну, например, будем говорить так...
– Я вас слушаю, владыка.
– Если он мудр и к тому же добр и сострадателен...
– Добр и сострадателен, как вы, владыка.
– Нет, не так, как я, а гораздо меня более, то... отчего бы ему, например, не рассуждать так...
– Как же, как, владыка? – вопросила нетерпеливая дама.
– Ну, положим, хоть вот как, – продолжал с расстановками архиерей, – положим, что он, как умник, мог бы знать, как этого петербургского жадника безо всего оставить: он бы вам это ясно и вывел, а вы бы и успокоились.
Т—ва заплакала.
– Ах, бедная! Но чего же вы плачете?
– Владыка! вы ко мне немилостивы, это вы делаете, что я плачу.
– Я это делаю! но чем я это делаю?
– Конечно, вы, владыка! Я и так исстрадалась, но уже привыкла к мысли, что нам нет спасения, а вы оживили во мне надежду, а не хотите сказать, что же мне может присоветовать очень умный человек?
– Ну вот! разве я это знаю.
– Знаете.
– Да откуда же я знаю?
– Знаете.
Дама улыбнулась, и архиерей тоже.
– Позвольте, – сказал он, – я уже давно ни с одним умным человеком не говорил, но разве для вас... переговорить.
– Ах, переговорите, владыка! – воскликнула, всплеснув руками, дама и хотела броситься целовать его руки.
Архиерей ее удержал, посадил опять на кресло и молвил:
– Переговорить... да... переговорить... надо бы переговорить, но только...
На этом слове он неожиданно сморщился и сказал:
– Ну, извините, пожалуйста, я должен вас на минутку оставить...
С этим он повернулся к гостье спиною и быстрою походкою удалился в свои внутренние покои, откуда через неплотно притворенную дверь послышалось торопливое щелканье повернувшегося в пружинном замке ключа, и затем все стихло.
Молодая дама внезапно очутилась в полном недоумении: она решительно не могла понять, что так неожиданно отозвало от нее доброго и, по-видимому, принимавшего в ней живое участие архиерея. Но, к счастию ее, в эту минуту появился келейник с подносом, на котором стояли две чашки чаю, сухари и варенье