И Мэри-Лу с ее домотканой улыбкой школьницы и пышной юбкой из твида выглядела естественным продуктом солидной стороны Мэдисон-авеню. У кого достало бы проницательности разглядеть, что в нее вплетены и нити Лэнгли?
И Уиклоу с его изысканной профессиональной речью был воплощением того быстроглазого молодого издательского работника на взлете, каких десятками штампуют в наши дни.
А что до честного Джека Хензигера, он являл собой превосходный образец разбогатевшего флибустьера современной американской книготорговли. Он не делал секрета из своего прошлого. Нефтепроводы на Ближнем Востоке, гуманная помощь Афганистану, красная фасоль для горных племен в Таиланде, выращивающих опийный мак, – Хензигер и правда продавал все это, помимо того, что он побочно продавал Лэнгли. Но сердце его было отдано издательскому делу, и он сюда приехал доказать это.
Барли же словно бы упивался фальшью. Он бросился в нее, точно она-то и была его давно утраченной реальностью: пожимал руки, принимал поздравления конкурентов и коллег, а потом около одиннадцати признался, что ему что-то не сидится на месте, и предложил Уиклоу обойти окопы, чтобы подбодрить бойцов.
И они отправились. Барли нес охапку белых конвертов и всовывал их в избранные руки, веселыми воплями и приветствиями прокладывая себе дорогу в узких проходах, забитых посетителями и участниками.
– Провалиться мне, если это не Барли Чертов Блейр, – донесся знакомый голос из-за витрины с иллюстрированными Библиями на самых разных языках. – Помнишь меня, а? Третий слева в норковых подштанниках в свои далекие скромные дни?
– Спайки! Так они тебя снова впустили? – сказал Барли с искренним удовольствием и сунул ему конверт.
– Ну, волноваться я буду, когда они меня не выпустят. А это, значит, твой престарелый батюшка?
Барли познакомил его с талантливым редактором Уиклоу, и Спайки желтыми от никотина пальцами осенил его крестным знамением.
Они пошли дальше – только чтобы сразу же наткнуться на Дэна Зеппелина. Дэн не разговаривал. Дэн загробным шепотом вовлекал вас в заговор, скрестив руки на груди и наклоняясь через стол.
– Нет, вы мне ответьте, Барли, идет? Мы что – первопроходцы или хреновые сестры Митфорд? Ну, пусть кое-какие некниги в этом году идут как книги. Ну, пусть кое-какие неписатели выпущены из тюрем. Подумаешь! Вот я нынче утром подхожу к моему собственному стенду, а какая-то жопа забирает книги с моих полок. «Разрешите задать вам личный вопрос? – говорю я. – Какого хрена вам тут надо?» – «Приказ», – заявляет он и конфискует шесть книг. Мери Эмблсайд – хреновое «Черное сознание в песне и слове». Приказ! Нет, вы мне скажите, Барли, кто такие мы? И кто такие они? И что, по их мнению, они перестраивают, когда ничего и построено не было? Как можно перестроить труп?