– Это его щетки для волос, – сказала она. – Это его одежда, а ты лежишь на кровати с его стороны.
Когда-нибудь я пойму, что все это значит, подумал я. А потом мрачнее: или это то, что так привлекает ее в предательстве?
На следующий вечер я договорился встретиться в Любеке со старым поляком, который установил с одним молодым человеком, своим дальним родственником, проживающим в Варшаве, подпольную переписку. Молодого человека обучали работе шифровальщика в польской дипломатической службе, и он хотел работать на нас в обмен на разрешение переселиться в Австралию. Лондонский центр рассматривал вопрос о прямом подходе к нему. Я вернулся в Гамбург и заснул, как убитый. На следующее утро, когда я все еще писал донесение, из Лондона пришла шифровка о том, что “Маргаритка” благополучно заправилась в Сундре и шла курсом к Финской бухте с пассажиром Володей на борту. Я позвонил Белле и сказал ей, что все пока хорошо, а она попросила: “Пожалуйста, приезжай”.
Утро я провел в полицейском участке Репербана, выручая двух пьяных британских матросов с торгового судна, которые вовсю разгулялись в публичном доме, а днем присутствовал на ужасном чае, организованном женами консульских работников в поддержку Недели политических заключенных. Мне хотелось, чтобы моряки торгового флота разнесли и этот бордель. Я приехал на ферму в восемь вечера, и мы сразу же отправились в постель. В два часа ночи зазвонил телефон, и Белла ответила. Из моего бюро по морским перевозкам звонил шифровальщик: он получил весьма срочное донесение, переданное моим личным кодом, и я должен был явиться немедленно. Я летел, как ветер, и домчался до работы за сорок минут. Сев за таблицы кодов, я почувствовал, что запах Беллы остался у меня на лице и руках.
Шифровка была передана за подписью Хейдона лично начальнику Центра, Гамбург. Группа высадки “Маргаритки” попала под сильный огонь с подготовленных позиций. Что с лодкой – неизвестно, с теми, кто был в ней, – тоже, то есть с Антонсом Дурбой и его пассажиром, а также скорее всего и с теми, кто ждал на берегу. Ни слова ни о каких эстонских патриотах. На “Маргаритке” увидели ультрафиолетовые сигналы с берега, но только одну законченную серию по установленному образцу, и было предположение, что эстонскую команду схватили, как только она привлекла внимание группы высадки. История была знакома, пусть даже она и происходила пять лет назад. Запасное радио в Таллине не отвечало.
Эту информацию мне нужно было держать при себе и возвращаться в Лондон с первым же утренним самолетом. Место было забронировано. В Хитроу меня должен был встречать Тоби Эстергази. Я набросал подтверждение и вручил своему шифровальщику, который принял его без комментариев. Он знает, подумал я. Как он мог не знать? Он звонил мне на ферму и разговаривал с Беллой. Остальное можно было увидеть по моему лицу и, насколько я знал, даже почувствовать запах.