— Да, — согласилась Кэрол, удивленная, что он как бы оправдывает ее.
— Просто несправедливо, что я сорвал на тебе свой гнев. Извини. Я не привык к такой беспомощности. Ведь знал же, всегда знал, что являюсь лакомой добычей для гангстеров, но никогда всерьез не верил, что такое может со мной случиться. Вот и расплачиваюсь за легкомыслие.
— Не думаю, что ты смог бы как-то предотвратить похищение, если его задумали всерьез.
Кэрол не могла отвести взгляда от его лица. Сейчас он выглядел необыкновенно честным, открытым. Она и не предполагала, что почти незнакомый мужчина, да еще такой аристократ, как Алвеш де Оливейра, может вдруг стать столь близким человеком. И она снова почувствовала раскаяние и какую-то нежность и жалость. Было видно, что его буквально сводит с ума мысль, что его захватили так легко и в такой глупой ситуации.
— Как ты думаешь, где мы?
— Не знаю. Не знаю даже, как долго я был без сознания. Мы можем быть в сотнях миль от Бостона так же, как и в самом его центре.
— Но здесь так тихо.
— Этот контейнер явно находится в каком-то здании. Мы не на улице. Высоко над нами что-то вроде крыши. Мне удалось разглядеть ее через вентиляционное отверстие. Но с трудом — в здании очень мало света. Это может быть либо склад, либо заброшенный старый цех в промышленной части города — что-то в этом роде. Или какой-нибудь амбар где-то в сельской местности.
— Почему ты так решил?
— У меня было время поразмышлять, пока ты не пришла в себя. И, смею надеяться, я умею анализировать факты. Работа в банковской системе приучает к этому.
Кэрол опустила голову, неприятно удивленная таким признанием своего умственного превосходства. Он уверен, что она глупа, потому что пишет не очень грамотно, да и одежда не говорит в ее пользу. Возможно, если бы он увидел ее картины, то изменил бы свое мнение. Хотя, впрочем, может быть, и нет.
Гарри, например, не считал, что она уже готова выставляться. Это он сказал, что нужно еще набраться мастерства и выработать собственное творческое видение, прежде чем начинать экспонировать или продавать свои картины. А Гарри знал, что говорил. В старые добрые времена Гарри Эванс был знаменитым художественным критиком, его мнение рушило и создавало карьеры многим известным живописцам.
— Если мы внутри какого-то помещения, то и наши тюремщики могут быть где-то рядом, но за его пределами.
— Да. — Он не отрицал такой возможности. — Но судя по тому, как нас обеспечили всем необходимым, они предпочли оставить нас здесь одних и надолго, а сами уехали очень далеко.
Кэрол побледнела.