Карман на куртке у самой Гертруды был надорван. Надо будет пришить, подумала Присцилла, и отвернулась от зеркала.
Они быстро спустились по широкой деревянной лестнице на первый этаж пустынного в утренний час дома и направились в сторону розария, где в последнее время имел привычку проводить утренние часы занемогший Харальд.
Вид цветущих роз помогал преодолевать сердечные недуги. Это еще слабо сказано, недуги! Присцилле искренне было жаль старика, на которого навалились серьезные болезни.
— Скажи мне, что за новость меня ждет? — поинтересовалась Присцилла.
— Шагай быстрее, неблагодарная, — проронила сквозь зубы Гертруда. — Придет время, узнаешь, что! Почему за завтраком оставила на тарелке кусок пирога? Почему не притронулась к паровой треске?
— Мне не справиться с чудовищными порциями, тетушка! — закатив глаза, призналась Присцилла. — Я толстею от пирогов! А от рыбы меня просто воротит, я как-то объелась треской!
— Это хорошо, треска очень полезная рыба. Только, я думаю, скоро тебе придется и потолстеть. Шагай веселее!
Любопытство девушки только разгорелось, но при этом возник страх. Присцилла всегда в присутствии отца чувствовала беспричинное волнение. Харальд Люксхольм почти всегда отказывал девушке в ее просьбах, хотя они и были-то обычно несерьезные. Наверное, отец просто никогда не любил по-настоящему.
Однажды, спустя несколько лет после смерти матери, Харальд подробно рассказал Присцилле, почему удочерил ее. Оказывается, тому виной была его жена.
Несчастная Ингрид Люксхольм родила Харальду сына, его назвали Вениамин. Потом прошло семь лет, но женщина более не беременела, а Харальд мечтал еще хотя бы об одном наследнике. Он считал, что единственный ребенок в семье вырастет изнеженным и избалованным, не готовым принять отцовское дело и нешуточный капитал.
А дальше началось самое нелепое и страшное в биографии маленькой Присциллы, у которой умерла мать. Она все ждала, когда ее отправят с острова Хирке на Британские острова к каким-то дальним родственникам, незнакомым ранее. Врачи же рекомендовали Ингрид Люксхольм, несмотря на наличие родного сына, завести еще и приемного ребенка, и целиком отдаться воспитанию, чтобы вновь вспыхнули в организме те природные силы, которые позволили бы родить собственное дитя.
К сожалению, ожидаемого эффекта не случилось, появление в доме на Хирке юной Присциллы не привело к рождению у Ингрид еще одного прямого наследника для Харальда Люксхольма.
А родительских чувств у отца к приемной дочери так и не возникло. Она вела жизнь настоящей Золушки в доме самого богатого человека Норвегии. Одно платье, юбка с блузкой и костюм для управления яхтой. И никакой косметики! Но у нее в распоряжении имелся спортивный автомобиль, пусть и очень дорогой, но давно ржавеющий на задах дома.