Присцилла спешно покинула борт гостеприимной «Северной Звезды» и стремглав побежала с фонарем, схваченным в штурманской рубке яхты, через ночной парк к дому, в котором светились все окна первого этажа. Под ногами хрустели ветки, поскрипывал снег.
Удивительно, но холода девушка не чувствовала. Ее доброе сердце страдало от боли. Свет фонаря выхватывал из темноты кусты и стволы деревьев. Каждый уголок парка был знаком и любим! Харальд, так же как и Присцилла, любил этот парк. И теперь он никогда его больше не увидит!
До утра девушка просидела в комнате тетки, гладя ее руки и произнося необходимые в таких скорбных случаях слова утешения.
Переживали все. Под утро в гавани было тесно от буксиров и посыльных судов. С грохотом над домом пролетали вертолеты и садились одни на лугу за ручьем, другие — на поляне у лодочного сарая, третьи — на вертолетной площадке у дока.
Свое соболезнование старались выразить все, кто работал под началом Харальда.
А в полдень следующего дня ожидалось прибытие вдовы, Ингрид Люксхольм. Харальд и Ингрид прилетели одним рейсом. Но оба они уже не принадлежали этому миру. Сердце несчастной женщины остановилось еще в воздухе, на подлете к аэропорту Суда. Жена пережила своего мужа всего на один день…
Присцилла во всем положилась на Бога и на помощь, предложенную семейством Трольстингенов. Андерс и Карстен организовали торжественные похороны, отпевание в кафедральном соборе Бергена, родном городе Харальда Люксхольма. Они же помогли разрешить все юридические трудности, связанные с вхождением Присциллы во владение наследством.
Пролетели тяжелые дни, оставив после себя чувство усталости и опустошенности. Присцилла страдала из-за того, что была несправедлива к Харальду. Теперь она понимала, как много он для нее делал и делает даже сейчас, уже находясь на небесах. Да, он был скуп и держал ее в аскетичных условиях. Но таков уж был его характер. А доброе отношение Ингрид, ведь та любила ее как родную дочь! Такое не забывается.
Как только окончилась церемония похорон, и Присцилла вышла за ворота скромного кладбища, окруженная самыми близкими ей и покойной чете Люксхольмов людьми, решила не мучить себя глупыми сомнениями. Раз Харальд решил выдать ее замуж за Карстена, значит, так тому и быть.
Она станет верной женой, и не будет ждать от него ответной любви.
А что же Карстен? Он осунулся после тяжелых дней, похудел, метался между офисами и банками, решал все вопросы, и буквально на глазах все более отдалялся от Присциллы.
Ничто больше в его облике не напоминало шалопая, любителя морских прогулок под парусом. Он перестал шутить, а если и шутил, то как-то зло. Жил то в Ставангере, то на Хиркенхольме, да разве это называется — жил? Сутками просиживая то в своем кабинете, то в кабинете Харальда, организовывал бесконечные совещания, или летал на нефтедобывающие платформы, на верфи. И лишь изредка, когда выдавалась свободная минутка, ласково кивал Присцилле.