Тэлия оставила Джедуса в глубокой задумчивости, гадая, станет ли она когда-либо достойной такой заботы.
За завтраком Скиф сунул Тэлии записку: «Сегодня вечером, у меня».
Она улыбнулась и еле заметно кивнула.
Но к тому времени, когда Скиф добрался до своей комнаты, и Тэлия, и предполагаемое рандеву вылетели у него из головы. Он был весь избит, покрыт синяками, у него болело все, от макушки до пяток, и единственное, о чем он мог думать — это удастся ли уговорить Эдрика или Дрейка притащить что-нибудь с кухни, чтобы ему не пришлось волочь свое измученное тело в трапезную.
Он удивленно захлопал глазами, увидев, что на столе его ждет миска с едой и горячий чай. Он заморгал снова, увидев сидящую на его кровати Тэлию.
— О, Владыка Света! Тэлия, я забыл.
— Я все знаю, — просто сказала она. — Но я подумала, что тебе не помешает еда и друг — а там посмотрим, не удастся ли с помощью этих двух вещей привести тебя в состояние, пригодное для прочего.
— Он живодер, этот Альберих, — простонал Скиф, медленно, морщась, опускаясь на стул и протягивая руку за чаем. — «Тебе пора иметь какие-то обязанности», говорит: «Ты будешь моим помощником», говорит: «У тебя останется меньше времени на лазанье по карманам и дурные привычки». Он не сказал, что собирается сделать меня спарринг-партнером для здоровенных скотов, которые уже получили Белое. Он не сказал, что я должен буду учить трех верзил, которые никогда не видели ничего замысловатее дубины. Святые звезды, Тэлия, посмотрела бы на ты этих троих. Они были крестьянами — по крайней мере, так мне сказали. Крестьяне! Тэлия, если бы ты спросила у одного из них дорогу, он бы, наверно, поднял соху, вола и все прочее, и показал тебе направление.
Тэлия что-то сочувственно шептала и растирала ему плечи.
— У меня болят места, про которые я даже не знал, что они у меня есть, — пожаловался Скиф, поглощая ужин с несвойственной ему медлительностью.
— Может, мне удастся помочь этой беде, — улыбнулась Тэлия, продолжая разминать его многочисленные ушибы и болячки.
До кровати было всего два шага; Тэлия сняла со Скифа большую часть одежды — и, не совсем нечаянно, с себя тоже. Раздобыла немного масла для растираний и разогрела до температуры тела, потом принялась втирать в больные места, чтобы размять узлы, образовавшиеся в его исколошмаченных и покрытых кровоподтеками мышцах. Скиф почувствовал, что начинает понемногу оживать под ее нежными прикосновениями, потом он сделал ошибку и закрыл глаза.
Тэлия поняла, что он безнадежен, только когда услышала тихое посапывание.