Каждый раз, когда Джейн пыталась вспомнить, что с ней происходило до того, как она попала в аварию и оказалась в больнице, перед ней словно возникала непреодолимая глухая стена. После мучительных дневных поисков причины ее появления в Нью-Йорке иногда ночи приносили Джейн успокоение. Но чаще ночной сон был неглубоким и прерывистым, наполненным расплывчатыми образами и повторяющимся — правда, все реже и реже — кошмаром, отголоском автомобильной катастрофы.
Дневные часы тянулись для нее утомительно долго, и, поскольку заняться было нечем, она, несмотря на запрет врачей, даже пыталась читать журналы, обнаруженные в своей палате. Больше всего она страдала от одиночества.
— Кто-то пришел навестить вас, — услышала она знакомый голос и вздрогнула.
Подняв глаза от страницы журнала, она увидела в дверном проеме очертания знакомой фигуры. Мистер Элджернон Мартинелли, кто же еще?
Прошла почти неделя с того дня, как она окончательно вышла из состояния комы, узнала, что находится в больнице, и подверглась пристрастному допросу со стороны мистера Мартинелли. Он обещал вернуться и сдержал свое обещание — каждый день, начиная со следующего утра, он стал появляться у ее постели. Видимо, доктор Харви или кто-то еще из более высокого больничного начальства побеседовали с ним тогда, потому что во время своих визитов он уже не разговаривал с ней тем агрессивным суровым тоном, что в первый раз, не задавал трудных вопросов, даже его мощное сексуальное воздействие на нее ослабло.
— Простите, вы что-то сказали? — спросила Джейн, стараясь говорить безразличным тоном. Легкую дрожь в голосе, которую ей не удалось скрыть, можно было объяснить физической слабостью. Главное — не выдать своих чувств, потому что от одного вида этого стройного высокого брюнета с золотистыми глазами у нее перехватывало дыхание и начинало бешено колотиться сердце.
Сегодня ей вообще стало дурно. Если обычно он появлялся у нее в строгом темном костюме, то на этот раз, вероятно по случаю жаркой погоды, нарушил свой обычай и явился к ней в джинсах и рубашке-поло с короткими рукавами. На нем все смотрелось великолепно, но обтягивающие джинсы подчеркивали его узкие бедра, а светлая летняя рубашка, контрастирующая с кожей цвета бронзы, открывала мощную шею и мускулистые руки, что делало его совсем уж неотразимым и сексуально агрессивным.
Джейн стало стыдно за свою бледную кожу, усеянную веснушками, которую позволяла видеть нелепая больничная рубашка с глубоким вырезом на груди и короткими рукавами. Ей захотелось спрятаться под одеяло, но мешал страх, что этим она привлечет дополнительное внимание и он догадается о ее мыслях.