2
Это была не единственная запись, сделанная в тот день капитаном Мобсом в корабельном журнале, но остальные были подробнее и бодрее. По правде говоря, об исчезновении Джека Першмена в корабельном журнале не значилось еще ни слова, а командир «Сигалла» знал уже, какими славными делами ознаменуется этот день в его биографии.
Началось это на рассвете, в четыре часа утра, когда на палубе сменилась очередная вахта. Погруженный в дрему, в марсовой бочке на фок-мачте изнывал от скуки матрос по прозвищу Маленький Сам. У штурвала стоял пожилой швед, долговязый Эрик Свенсон. Вперив взгляд в компасную стрелку, он, так же как и Сам, боролся со сном. Штурман Гопкинс, который тоже, считалось, стоял на вахте, спустился в свою каюту. Там он, наверно, засиделся за бутылкой рома. «Да, ему-то хорошо… — мрачно подумал Свенсон. — А разве у нас меньше жажда, разве нам не пригодился бы глоток чего-нибудь покрепче? Эх, приложиться бы разок к бочонку…» Блаженные размышления Свенсона прервал голос Сама. Перегнувшись через край марсовой бочки, он показывал куда-то влево.
— Свенсон, ты ничего не видишь? Мне кажется, там земля!
— Очнись, Сам, не сдобровать тебе, если штурман застанет тебя спящим, — недовольно ответил Свенсон.
— Свенсон, я ясно вижу что-то похожее на вершину горы…
— Что? Какая вершина?
— Если это в самом деле гора, то не доложить ли капитану? Может, нам вовсе и не надо плыть восемь дней, чтобы добраться до земли и пресной воды.
— Ты слышал, что говорил старик, — ближе пятисот миль нет ни одного острова. В этом деле он, пожалуй, больше нас с тобой смыслит.
— Но сказать ему все-таки можно.
— Если у тебя зудят лопатки, то спустись вниз и расскажи старику, что тебе там померещилось.
Однако Маленький Сам не мог успокоиться. Хорошо зная, какому риску себя подвергает, осмеливаясь потревожить самый сладкий сон Мобса,. он спустился на палубу и постучал в дверь капитанской каюты.
— Капитан… хэлло, капитан!
После долгого стука и многократных «хэлло» внутри наконец стали подавать признаки жизни.
— В чем дело? Чего надо? — грозно пробурчал мистер Мобс.
— Земля, капитан! С марсовой бочки видна вершина какой-то горы.
— И больше ничего? А Эйфелеву башню или Хеопсову пирамиду ты не видишь? Ну, сукин сын, твое счастье, что я не могу найти свои туфли, не то твоя мерзкая рожа превратилась бы в отбивную котлету.
Однако в этот момент Мобсу, видно, все же удалось разыскать свои шлепанцы. Дверь каюты внезапно распахнулась, и не успел матрос отпрянуть на надежное расстояние, как толстая волосатая рука сгребла его за ворот рубахи и держала до тех пор, пока Мобс сам не вышел на палубу.