А когда он во всем разберется, то, видимо, и сможет отправляться по своим делам, ибо к тому времени проблема с Галушей Ридом уже разрешится.
За те несколько дней, что Мэт провел в Пайвотроке, он полюбил это место и, избегая Дженни, не избегал маленького Билли. Мальчик привязался к нему и проводил с ним долгие часы.
Чтобы чем-то занять Билли, Мэт стал учить его плести из сыромятной кожи, и, пока он чинил лассо и уздечки, мальчик сидел рядом, неуклюже перебирая пальцами ремешки.
Вспомнив несколько минут, проведенных наедине с Дженни, он заерзал в седле и застонал. Ему не следует думать о ней иначе, чем о вдове Куртина. Вдове, напомнил он себе, убитого им человека.
Что она скажет, если узнает правду? Он гнал от себя эту мысль, но она все-таки притаилась в каком-то уголке его сознания, и он помотал головой, пытаясь отвязаться от нее. Рано или поздно она узнает. Если он в конце концов не расскажет ей сам, то это наверняка сделает Рид.
Не испытывая большого желания ехать мимо Хардскрэбла, Мэт Сабри повернул прямо на юг, пересек восточную оконечность столовой горы и двинулся по старой тропе через Белую скалу и гору Поллес, пересекая Ист-Верде у Скалистого ручья. Затем он срезал путь по каньону Бординг-Хаус к Бычьему источнику и перебрался через главное русло Верде около пика Тэнгл. Этот окольный путь был длиннее на несколько миль, да к тому же Сабри ехал осторожно, внимательно осматривая по пути местность. Поэтому на выжженную солнцем улицу Йеллоуджэкета его чалый вступил очень поздно.
У Мэта возникло одно подозрение, которое он собирался проверить. Вечерами в домике для работников он много разговаривал с Джадсоном и узнал от него о Пепито Фернандесе, внуке человека, который продал землю старику Куртину.
Соскочив с лошади около платной конюшни, он завел чалого внутрь. Симпсон вышел встретить его. Его глаза изучали лицо Сабри.
— Парень, а ты храбрец. Рид в ярости. Он вернулся в город, чуть не лопаясь от бешенства, и Трумбулл теперь рассказывает всем о том, что тебя ждет.
Мэт улыбнулся ему:
— Этого я и ожидал. А ты на чьей стороне?
— Ну, — мрачно произнес Симпсон, — Трумбулл мне не по душе. Он носится по городу, надутый как индюк, и не проявляет дружеских чувств ни ко мне, ни к моим друзьям. Клянусь, мистер, я редко испытывал такое удовольствие, как в тот день, когда вы поставили его в глупое положение. Это даже лучше, чем если бы вы убили его, хотя он явно на это напрашивается.
— Тогда позаботься о моей лошади, хорошо? И привяжи ее скользящим узлом.
— Конечно, и дам ей зерна. Я думаю, всякой лошади, на которой вы ездите, необходимо зерно.