Каждый шаг коня причинял ему боль.
Хондо подался вперед и закрыл глаза. Он вспоминал домик, ручей с холодной и чистой водой, ясноглазую женщину, хлопочущую по хозяйству, голос ребенка… Боль утихла, Хондо задремал. Сквозь сон он услышал сухой шелест листвы и почувствовал запах дыма и кофе.
Запах дыма становился все сильнее. Хондо открыл глаза: они подъезжали к индейскому поселению. Он увидел перед собой плоские смуглые лица с широкими скулами и квадратными подбородками. Среди них на мгновение мелькнуло женское лицо, чем-то напомнившее ему Дэстат, но Дэстат давно умерла, давно. И он жил когда-то среди апачей. Сколько раз Хондо выходил с ними на охоту и участвовал в опасных вылазках за мустангами! Может быть, здесь он встретит тех, кто знает и помнит его?
Хондо выпрямился в седле, гордо поднял голову и уставился в одну точку перед собой, не оборачиваясь и не глядя по сторонам.
Когда они остановились, Хондо обвел взглядом окружившую его толпу. Чуть поодаль стоял один человек, и Хондо узнал его.
Хондо громко произнес:
— Я сам виноват, что попался в руки женщине.
Его стащили с лошади и поволокли к костру. Там Лэйну развязали ремень, стягивавший руки; он увидел таз с водой и сунул туда опухшие кисти. Боль медленно затихала.
Витторо, стоявший отдельно, подошел к костру и взглянул сверху вниз на Хондо.
— Белый человек говорит на нашем языке, — сказал Сильва. — Он оскорбил меня.
Хондо, стоял, поглаживая покрытые рубцами запястья рук. Он поднял голову и наткнулся на пристальный взгляд Витторо.
— Ты смелый, если решился оскорбить воина. — И вдруг резко спросил: — Где твои люди на конях? Сколько их?
— Этого я не знаю, Витторо.
— Тебе известно мое имя?
— Я видел тебя на совете в Мид-форте.
— Совет! Это слово ничего не значит для белых людей! — Голос его стал еще резче. — Где всадники?
— Я не знаю.
Витторо показал рукой на седло.
— На нем военное клеймо.
— Я когда-то служил в армии. Теперь — нет.
Витторо мрачно взглянул на Хондо.
— Если ты не шпион, что привело тебя в нашу землю?
Лэйн помолчал, потом медленно, растягивая слова, ответил:
— Это касается только меня, Вождь. Я не собирался вредить ни твоему племени, ни другим племенам апачей.
Витторо молча отвернулся и зашагал прочь к вигвамам. Хондо оставили одного. Ноги были связаны, но руки свободны. Он сжал пальцы в кулак, чувствуя, что они вновь стали послушны ему. На запястьях темнели темно-красные рубцы от ремня.
Он осмотрелся и ему показалось, что он уже был когда-то здесь…
Невысокие вигвамы и шалаши, пасущиеся лошади; дети, играющие в пыли.