Но сейчас все эти его достоинства не имели никакого значения. Ему необходимо было добраться до своей миссии и оповестить весь свободный мир о том, какого врага он вскармливает. Генерал с соотечественниками смогли бы передавать по радио свои послания, забаррикадировав здание миссии и, защищая его до тех пор, пока бомбардировщики, брошенные в воздух с авианосцев, не обрушат всю свою мощь на город, даже если им и придется при этом снести половину Пекина. А затем американцев забрали бы вертолеты.
Конечно, штатские наложили бы в штаны, но он бы присмотрел за ними. Научил бы воевать эти модные портки. Воевать, а не болтать языками!
Неожиданно Хаукинз прекратил фантазировать: приблизительно в четверти мили, там, где дорога делала поворот, показался одинокий мотоциклист — как выяснилось чуть позже, ши-сан, или, проще говоря, рядовой милиционер. Видно, Бог услышал молитву беглеца.
Выбравшись из высокой травы, Хаукинз поспешил вниз. И меньше чем через минуту стоял уже на грязной обочине. Правда, теперь он не видел мотоциклиста, скрытого за очередным поворотом, хотя отчетливо слышал грохот приближавшейся к нему машины. Выскочив на дорогу, американец улегся прямо посередине ее, бухнувшись в самую грязь. Для того, чтобы выглядеть не таким большим, каким был он на самом деле, Хаукинз поджал под себя ноги и замер.
Вылетевший из-за поворота ши-сан резко затормозил, выбросив из-под колес комки грязи. Затем слез с мотоцикла и поставил его на подножку. Хаукинз слышал быстрые шаги подходившего к нему милиционера.
Нагнувшись к генералу, китаец потрогал его за плечо, по тут же, разглядев на лежавшем на шоссе человеке американскую военную форму, быстро отдернул руку. Хаукинз молниеносно вскочил на ноги. Ши-сан закричал.
На то, чтобы натянуть прямо на замызганную грязью одежду милицейские китель и брюки, ушло не более пяти минут. Потом генерал надел защитные очки, водрузил на голову мотоциклетный шлем, казавшийся совершенно нелепым на его огромной башке со стриженными под ежик седоватыми волосами, и застегнул под подбородком ремешок. К счастью, у него нашлась сигара. Откусив от нее ровно столько, сколько следовало, он щелкнул зажигалкой.
Теперь можно было пускаться в путь.
Атташе вбежал в кабинет посла, даже не постучав в дверь и не сказав ни слова его секретарю. И застал начальника за весьма прозаическим занятием: тот чистил зубы шелковой ниткой.
— Прошу прощения, сэр! — произнес атташе. — Но я только что получил инструкции из Вашингтона, с которыми вы обязаны немедленно ознакомиться.
Глава американской дипломатической миссии в Пекине взял телеграмму и, прочитав ее, в изумлении выкатил глаза и открыл рот. Застрявшая одним концом в его зубах нитка другим коснулась стола.