— Домой иди. Дом-то есть у тебя?
В тот момент он почему-то вспомнил про Жанну и почувствовал, что боится снова увидеть ее у себя дома. Хотя было бы глупо думать, что Жанна станет ждать его столько времени.
— Иди, — повторила женщина, — время уже почти двенадцать ночи. Ну, сколько можно здесь стоять. Ты иди, а Саше, если она появится, я передам, что ты приходил. Звать-то тебя как?
— Денис.
— Ты иди, Денис. А я Саше передам. Обязательно передам.
Она облегченно вздохнула, увидев, что на этот раз он совершенно безропотно ее послушался, сделал шаг, потом второй, третий… Услышав, как захлопнулась внизу дверь подъезда, она тоже захлопнула дверь и долго стояла в задумчивости, вспоминая что-то из своей молодости.
Выйдя на улицу, Денис долго стоял на месте, пытаясь собраться с мыслями и понять, что делать дальше. Черная, освещенная лишь редкими вспышками городских фонарей, безветренная и тихая ночь, окружая его со всех сторон, словно держала в ловушке. Ему хотелось вырваться — к свету, и внезапно увидев свет где-то вдалеке, он бросился к нему почти бегом, не совсем отчетливо понимая, куда и зачем так торопится. Мерцающий желто-красный свет оказался неоновой вывеской ночного бара. Переступив порог, Денис окунулся в нереальную смесь звуков и запахов. Проходя мимо людей, сидящих за столиками, он словно и не видел их. Ни одного лица, ни одного взгляда. С самого детства посвятив себя спорту, Денис только понаслышке знал о том, что горе можно «заливать» водкой. Выпив пятую или шестую рюмку подряд, он практически с этим согласился…
Едва держась на ногах, он все же вернулся домой в пятом часу утра. Там его почему-то снова встретила Жанна. Она что-то говорила про ключи, про незапертую дверь, как-то сбивчиво и непонятно. Жанна уложила его в постель, напоила горячим чаем, укрыла теплым пледом… Засыпая, он чувствовал, как Жанна, слегка касаясь, перебирает пальцами его волосы. Она что-то шептала — он слышал слова, но совсем не понимал их смысла.
Почти четыре недели, прошедшие с того дня, слились воедино. Не было ни дня, ни ночи — ничего и никого вокруг. Несколько раз приходила мама — но Денис почти не понимал, что она ему говорит, и прогонял ее. Несколько раз звонил старший тренер — но каждый раз Дениса или не было дома, или он спал, мертвецки пьяный, и разбудить его было невозможно. Отчаявшись дозвониться, двое из руководства команды пришли домой и застали Дениса в состоянии совершено невменяемом. Он узнал о том, что его исключили из команды, на второй неделе своего запоя. Узнал — и тут же забыл, потому что та, другая боль, была намного сильнее — это ее он все пытался заглушить, «залить», задушить внутри себя. Иногда с ним случались вспышки ярости, и если в такой момент Жанна бывала рядом, то ей очень сильно доставалось. Впрочем, Жанна почему-то всегда была рядом. В редкие минуты ясности ума Денис пытался прояснить этот вопрос, но она только смотрела на него грустными и умоляющими глазами: «Прошу тебя, Денис. Сколько можно. Остановись. Ты же не выдержишь, это невозможно выдержать…» Два или три раза Жанна практически приносила его домой на себе из близлежащего бара. Жанна клала на голову мокрые тряпки, заваривала крепкий чай, накрывала одеялом, когда он дрожал. Жанна ставила возле кровати эмалированный таз, если в том была необходимость, и сидела рядом с полотенцем в руках, гладила по голове, что-то тихо шептала.