— Прошу тебя…
— Ах, какие мы несчастные! Каким жалким голоском… Черта с два, и не проси! Если тебе самой бог ума не дал, придется с тобой поделиться. От меня не убудет. Знаешь, что? Я позвоню ему прямо сейчас.
— Кристина! Прошу тебя, не сейчас! Я обещаю тебе, я поговорю с ним, но только не сейчас, умоляю! Я поговорю с ним потом! — Саша рванулась с постели, голова закружилась, и она застыла, пытаясь обрести равновесие. Подняв глаза, она столкнулась со взглядом Кристины, зная, что вступает в поединок. В первые мгновения этого поединка она была уверена, что одержит победу, но с каждой секундой эта уверенность таяла, силы покидали ее. Она никогда в жизни не видела у подруги такого взгляда. Глаза были чужими, злыми, как будто в Кристину вселился какой-то беспощадный демон, не знающий ни жалости, ни простого сочувствия. Саша опустила глаза.
Она не видела, но отчетливо представляла себе, как Кристина достает из сумки телефон. Пальцы ее дрожали, цифры путались в голове, она никак не могла вспомнить, но потом догадалась отыскать сохранившийся в памяти аппарата номер телефона. За прошедшие сутки этот номер определялся семь или восемь раз — Кристина не снимала трубки, потому что не знала, что она скажет в ответ на простой и страшный вопрос.
Саша откинулась на подушку. Она почти ничего не чувствовала — ни страха, ни волнения, казалось бы, неизбежного в подобной ситуации. Волна опустошения снова накрыла ее с головой. Слабые звуки доносились как будто издалека — словно Кристина нажимала на кнопки с цифрами не здесь, а в соседней палате…
Потом стало тихо. Тишина сгущалась и уплотнялась с каждой секундой — казалось, еще немного, и она взорвется огненным шквалом, накроет с головой и сомкнется, превратившись в вечность. Так и случилось — в тот момент, когда Кристина хриплым, чужим и неузнаваемым голосом тихо произнесла его имя.
С высоты десятого этажа проезжающие по дороге машины казались маленькими и нелепыми разноцветными жуками, абсолютно бесцельно снующими взад и вперед по намеченному кем-то пути. Денис понятия не имел, сколько уже времени прошло с тех пор, как он, остановившись у окна, стал смотреть на машины. На улице уже сгущались сумерки, и было странно, что день проходит. В это невозможно было поверить, в его жизни еще не было таких длинных дней. Ни одного дня, похожего на этот.
Передышку в текущем расписании игр устроили ради команд, участвующих в европейском турнире. Остальных надо было чем-то занять — вот и придумали этот, по сути, никому не нужный «междусобойчик». Всего несколько часов — два часа тренировки и два часа игры — он был чем-то занят. Занят чем-то механически, совершая свои действия абсолютно бездумно, чем и заслужил обоснованные упреки тренера: «Ты никогда не играл так паршиво». Наверное, он и правда никогда не играл так паршиво. В тот день он пропустил три абсолютно глупых мяча. Таких мячей он не пропускал даже в детстве — ни разу, с тех пор, как стоял на воротах. По большому счету, сейчас ему было все равно. Такого тоже раньше не случалось — на поле он никогда, ни разу в жизни, не позволял себе отвлечься или расслабиться. Все изменилось за один день. Вернее, за одну ночь. Эту чертову ночь, которую он провел, не отходя от телефона. Под утро пальцы перестали слушаться, в голове окончательно помутилось, и он заснул на несколько часов. Потом была тренировка, потом игра, закончившаяся очередным проигрышем. Снова три мяча, которые летели прямо в руки — нужно было только подставить руки, поймать…