Михаил Львович поморщился.
— Служенье муз, сударь, не терпит суеты! Но коли вы так спешите, скажу вам, что алмаз считался царем самоцветов и камнем царей и ценился выше всех иных сокровищ. Более всего в древности ценились алмазы с шестью или восемью вершинами и острыми краями, белые, как градины, цвета серебристых облаков и луны. Наши предки приписывали сему камню фантастические свойства — он почитался как камень храбрости и твердости характера, с его помощью врачевали склероз, апоплексию, бесплодие, хандру... Считалось, что алмаз защищает своего хозяина от молний, ядов, привидений и других несчастий, отводя в сторону стрелы и клинки! Коли говорить об индусах, то классифицировали алмазы по четырем кастам: алмаз Брахман дает власть, друзей, богатство и удачу; Кшатрий — отдаляет приближение старости; Вайшья приносит успех, а Шудра — всевозможное счастье. Но при этом важно, чтобы алмаз был получен в подарок, а не куплен его владельцем, потому что при продаже оскорбленный дух камня будто бы покидал его, отчего алмаз утрачивал свои магические свойства!
Все это было здорово, но слишком общо.
— А что бы вы могли сказать на это? — спросил Мишель-Герхард фон Штольц, вытаскивая фотографии того самого, злосчастного, снятого в трех проекциях, с укрупнением отдельных частей изделия номер тридцать шесть тысяч пятьсот семнадцать...
— Так-так, весьма любопытно! — оживился Михаил Львович, вороша принесенные фото. — Судя по форме, содержания я, увы, оценить не могу, из-за отсутствия самого предмета, это украшение относится к четырнадцатому-пятнадцатому веку и происходит из Индии... Более того, оно имеет некое культовое значение — вот, видите этот знак? Судя по нему, это украшение, помимо всего прочего, выполняло роль некоего талисмана, отводящего от владельца несчастья.
А что это за вмятина, позвольте узнать?
— Это — след от пули, — ответил Мишель-Герхард фон Штольц. — Должен признать, что по меньшей мере от одного владельца это украшение точно отвело очень серьезные неприятности.
— Да?! — чему-то обрадовался старый академик. — Надо же, сколь удивительным образом оправдалось древнее поверье!
— К сожалению, иных владельцев он не защитил! — остудил его восторги Мишель-Герхард фон Штольц.
Имея в виду покойного ювелира, которого ограбил и убил упомянутый в рапорте Фирфанцева Федька Сыч, да и самого Федьку тоже, который вряд ли кончил хорошо.
— Ну что ж, возможно, их интерес к камню был корыстен, — задумчиво ответил Михаил Львович.
— Вы что... вы не шутите? Вы это серьезно? — удивился Мишель-Герхард фон Штольц, который тоже причислял себя к потерпевшим от этого колье, причем на совершенно бескорыстной основе. — Это ж все суеверия!