— Пусть он меня тоже научит!
— Гер Питер хочет попробовать что-нибудь сделать, — перевел посол просьбу. И наклонившись к уху Густава горячо зашептал: — Не губи, дай инструмент, пусть поиграется!..
Ювелиры не любят давать другим свой инструмент, потому что он заточен под руку и притерт к их пальцам, являясь почти их продолжением. Но посол умоляюще круглил глаза и сулил любые деньги. Густав встал из-за стола.
Русский царь сел на его место и, согнувшись в три погибели, взял инструменты, с которыми не мог справиться, потому что его руки больше привыкли к топору и кузнечному молоту. Гер Питер пыхтел, пускал слюни, мотал головой и страшно злился, пытаясь выскоблить на золоте легкий вензель, но резец шел у него вкривь и вкось, соскальзывая и оставляя на благородном металле бесформенные ямы и рытвины.
Позади царя, тоже сгибаясь, пыхтя и переживая за свою судьбу, толпилась многочисленная свита, которая ничем не могла себе помочь.
Нет, не выходит!
— У тебя никудышный инструмент, — вспылил молодой царь, который привык, чтобы у него получалось все хорошо и сразу. И в сердцах швырнул резец со стола. Резец звонко брякнул, отскакивая от каменного пола и закатываясь под лавку.
Густав, не сдержавшись и не подумав, что делает, отвесил русскому царю крепкую затрещину, как это делал со своими нерадивыми учениками. Крикнул:
— Подними!
И сам же своего крика, а более того, затрещины, испугался.
Царь от удивления открыл рот.
Свита испуганно замерла.
— Ты зачем меня? — грозно спросил Петр по-русски, наливаясь злобой.
Посол стоял ни жив ни мертв, забыв переводить.
К Густаву подскочили два крепких молодца, которые замерли, вопросительно глядя на царя, готовые надавать обидчику тумаков или, если на то будет монаршая воля, вовсе скрутить голову.
— Не трогайте его! — рявкнул Гер Питер.
И наклонившись, нашарил и поднял с пола резец, протянув его Густаву.
— Не загуби, скажи, что это не он, что это инструмент никчемный! — молил посол побелевшими губами голландского ювелира.
Густав принял резец.
— У меня очень хороший инструмент, — гордо сказал он. — Свои лучшие работы я сделал им!
— А ну — покажь! — потребовал Гер Питер, вставая.
Густав сел и, поведя резцом по золотой заготовке, как пером по бумаге, единым росчерком вывел красивую завитушку, сбросив с острия тонкую золотую стружку.
— Ай да молодец! — радостно крикнул русский царь, хлопнув его по плечу так, что тот чуть не слетел со стула.
Свита облегченно вздохнула и заулыбалась.
— Возьмешь меня в ученики? — почтительно спросил Петр.
— Русский царь просит научить его вашему искусству, — быстро перевели ювелиру.