И тогда я вспомнил про Алку. В одном из моих прошлых вариантов у них с мужем была дача — точнее, домик — в глухой, почти безлюдной деревушке, на удалении около полутора сотен километров от Москвы.
Я разыскал Алку с помощью все той же справочной. Сначала она не захотела со мной разговаривать — видимо, мы с ней в этой жизни были в окончательном и бесповоротном раздрае. Мне пришлось приложить максимум дипломатических усилий к тому, чтобы убедить ее в том, что я решил «завязать» со своим грязным прошлым и что моей жизни угрожает опасность (про Люду я благоразумно умолчал). Сам не знаю, как у меня это получилось...
Домик действительно пустовал, но в нем имелось всё необходимое для жизни: свет, посуда, мебель, колодец во дворе. Крыша, правда, протекала под постоянно моросящим дождем, но это были уже мелочи. Домик стоял на отшибе от деревни, все население которой составляли несколько стариков и старух. В пяти километрах от деревушки проходила автострада, по которой можно было добраться на автобусе до станции электрички, где имелся магазинчик типа сельпо. В пятистах метрах начинался густой лес, где воздух был такой, какой мне еще никогда не приходилось вдыхать: запах мокрой хвои, сопревшей листвы и сырой свежести. Утром над полем стелился низкий туман, над которым призрачно возвышались макушки деревьев...
Плечо, на котором покоилась щека Люды, затекло, и я попытался осторожно высвободить руку.
Люда тут же открыла глаза, словно и не спала вовсе.
— Сколько времени? — спросила она, сладко потягиваясь.
Я покосился на светящийся циферблат наручных часов.
— Три часа. Ты спи, еще рано...
— А ты почему не спишь?
— А мне сон противопоказан.
Я с самого начала решил: ей лучше не знать о том, что наше счастье висит на волоске.
— Aлик, — умоляюще сказала Люда, целуя меня в висок, — но ведь так же нельзя! Зачем ты так себя мучаешь, а?
— Ничего, ничего, — с наигранной бодростью сказал я. — Потом отосплюсь.
Она притихла, и я подумал, что она опять заснула, но потом вдруг ощутил грудью, что ее щека стала мокрой.
— Люд, ты что — плачешь? — почему-то шепотом спросил я. — Почему? Что случилось?
Люда, всхлипнув, внезапно обхватила меня с силой обеими руками и прильнула всем телом, жарко шепнув в ухо:
— Господи, если бы ты знал, Алька, как долго я тебя ждала!..
И мы с ней больше не заснули.
А потом в окна забрезжил бледный, словно смертельно больной, рассвет.
* * *
В лесу мне стало немного легче. Вскоре исчезла ватная тяжесть в голове, заставлявшая то и дело клевать носом на ходу, а вместе с ней пропали невеселые мысли о том, что у нас с Людой не может быть будущего.