Гаршин пожал плечами:
— Ладно, ради эксперимента попробуем разок, но если у него дар зависит от позывов мочевого пузыря к опорожнению, то должно быть без разницы, чем эти позывы вызваны: естественным или искусственным путем... — Он демонстративно взглянул на часы. — Ну, ты сейчас в Контору?
Выпроваживает, понял я.
— Слушай, — сказал я, — а ты мне не покажешь свои владения?
— Господи, ну зачем тебе это? — сморщился Виталий.
— Все правильно, ни к чему мне на это смотреть. Только неужели ты всерьез поверил, что я перся сюда за город лишь для того, чтобы побеседовать с тобой о наших уникумах?
— А для чего же еще? — наивно удивился Гаршин.
— Чтобы решить одну шкурную проблему, — сказал я. — В Лаборатории есть комплекты самогипноза?
— Конечно.
— Ты можешь мне выделить на время один такой комплект?
— Эк тебя скрутило, — сочувственно изрек Гаршин. — На кой он тебе понадобился?
— Решил на досуге свое либидо исследовать, — с каменным лицом сообщил я. — Есть кое-какие проблемы личного характера, которые без исследования этой самой либиды никак не решаются.
— А-а, — понимающе кивнул Гаршин. — Ладно, сейчас принесу.
И не удержался от ехидного замечания:
— Только я на твоем месте решал бы личные проблемы другим способом.
— Каким? — машинально спросил я.
— Подписался бы на «Плейбой» или приобрел бы «Виагру», — с ехидной улыбочкой посоветовал Гаршин. — А лучше всего — женился бы...
* * *
Незадолго до этого разговора я решил заглянуть на бывшую «свою» станцию метро. Сам не зная, зачем. Тем более что никого из знакомых я там не встретил — за время моего отсутствия все успели поувольняться, что ли. Даже Мишу сменил какой-то шустренький паренек из новоиспеченных стражей порядка.
И только один человек показался мне знакомым.
Он стоял, прислонившись плечом к стене в переходе между двумя станциями, и наблюдал за потоком прохожих.
На улице было по-зимнему холодно, но на нем был все тот же грязновато-белый плащ, и все так же волосы были схвачены на затылке резинкой, и все с тем же жадным любопытством он вглядывался в лица людей, как и в тот памятный летний вечер, когда, удрав от Линючки, я видел его с подачи сержанта Миши.
Вот только лицо этого типа, пожалуй, еще больше осунулось и стало еще более землистым.
Я подошел к нему поближе, и мне бросилась в глаза одна странная вещь, которую я три года назад не заметил на расстоянии. Или тогда он этим не занимался...
В руке у человека в плаще был теннисный шарик, и он время от времени методично сжимал его, болезненно морщась. Сначала я подумал, что он таким образом разрабатывает мышцы кисти — где-то я читал, что подобное упражнение советуют тем, кому требуются сильные, хваткие пальцы. Борцам, например. Или штангистам.