— Вертолеты сюда.
Ми-24 заходили на Киязлы трижды. Всякий раз после этого казалось, что в деревне не могло остаться не то что живых людей — вообще структур более сложных, чем забор. И всякий раз попытка пройти дальше именной таблички немедленно пресекалась огнем — то из стрелкового оружия, а то и из минометов. При этом увидеть защитников Новых Киязлов удалось лишь одному вертолетчику, рискнувшему пройти на минимальной высоте. Он успел снести защитника ракетой — но сам увернуться от «Иглы» не успел.
«Крокодил» задымил, взревел, но умудрился не упасть, уйти круто в сторону и сесть на картофельном поле в километре от трассы. Прыжки вокруг подбитого страдальца отняли почти час, затем растратившие боезапас «крокодилы» скромно удалились за пределы Татарстана.
Майор решил плюнуть на реприманды и взять деревню в банальные клещи собственными силами. Когда рота расползлась вокруг Киязлов и потихонечку начала пристреливаться к гордо молчавшему противнику, явилось звено новых вертолетов. Совсем новых — Ми-28. Федералы оглядывались на не обкатанные еще в бою машины, и души их пели в унисон реву лопастей. Рев накатился со стороны Чувашии, грозно и оглушительно, рухнул на татарское поле как сель — и откатился обратно, обнажив заваленный было перестук автоматов. Звено слаженно развернулось, так и не перескочив через проклятую черту оседлости, и удалилось в сторону Чувашии.
Зелинский озадаченно смотрел вертолетам вслед, когда к нему, тяжело дыша, подбежал сержант-радист:
— Товарищ майор, вас. — Майор схватил микрофон с наушником, назвал позывной и несколько секунд, прищурившись, вслушивался в то, что ему говорили. А потом заорал:
— Что?! Да они там на мозг упали, что ли? Мы только закрепились, мы же сейчас их на тряпки порвем! Какое отступать?! Да пошел он на хер, главком! Зачем начинали тогда?! Товарищ полковник, вы меня не пугайте, пуганый я!
Через минуту он бросил микрофон и длинно выругался. Потом плюнул под ноги и несколько секунд смотрел на пузырчатую звездочку, проступавшую в светлой дорожной пыли. Налюбовавшись, он негромко приказал:
— Комвзводов ко мне.
Радист, неловко собиравший рацию, не отреагировал.
— Сержант, твою мать, глухой? Комвзводов ко мне, живо!
Сержант ошалело отпрянул от комроты, развернулся и бросился бежать к ближайшему старлею, которого хотя бы знал в лицо. Он не услышал, как майор, глядя на так и не освоенную деревеньку, пробормотал:
— Они мои кровники. Все.
Через пять минут в небо одновременно взмыли зеленая и красная ракеты.
— Наш флаг, — пробормотал ополченец Нияз Салимгараев, на миг оторвавшись от прицела (он занимал последний рубеж обороны и потому не был даже ранен — лишь сильно изгваздан и оглушен).