Впрочем, некоторые вещи трудно считать даже совпадениями, настолько они были далеки от основной фабулы. Какое, например, отношение к событиям имело негласное решение акционеров Нижнекамского НПЗ резко нарастить выпуск авиационного керосина? Да никакого. Как и тот факт, что ровно в 12.20, 4 августа по 22-й авиадивизии в Энгельсе была сыграна общая учебная тревога, и через десяток минут в небо поднялись сразу восемь Ту-160, десять Ту-95 и столько же Ту-22МЗ, бойко рассованные по зонам ответственности согласно давно нарисованным схемам. В этой суете взлет двух огромных машин с аэродрома Казанского авиазавода оказался не замеченным ни американскими, ни европейскими спутниками и прочими средствами наблюдения.
Но, поверьте, есть пагубные знания, которые нельзя приобрести, не утратив самого ценного.
Дени Дидро
КАЗАНЬ. 11 АВГУСТА
«В бой идут одни старики», — подумал Наиль, оглядев ребят, собравшихся на последний инструктаж. Но не сказал. Говорить не хотелось. Хотелось убивать. Руками или по-другому. Это было неправильно — на боевой вылет следовало идти холодным и собранным. Впрочем, что Наиль знал о боевых вылетах? И не только он. По счастью, боевым опытом не мог похвастаться ни один пилот стратегического бомбардировщика в мире. Если не считать ребят с Enola Gay и Bockscar, доставивших «Малыша» и «Толстяка» к Хиросиме и Нагасаки. Кроме того, хвастаться по-любому нечем. Наиль не собирался. Да и трудно собираться что-либо сделать, зная, что вероятность возвращения не превышает пятнадцати процентов — такое число Наиль вывел с учетом боеготовности европейского контингента USAF и российских ПВО, формально считающихся союзниками США в затеянной американцами бойне. Потому он, как и остальные ребята, отвлекся на телевизор. Смотреть невозможно, но и выключить рука не поднималась.
Наиль Зайнуллин двадцать лет работал летчиком-испытателем авиаотряда КАПО, из них последние пять лет — командиром отряда. Его знали и уважали все сколь-нибудь опытные офицеры дальней авиации. И он знал практически всех — от главкома до юного капитана, однажды приехавшего в Казань забирать очередной «двадцать второй» или «стошестидесятый» (правда, юным капитанам ядерные ракетоносцы по чину не полагались).
Репутацию Зайнуллина не испортила даже неприятная история трехлетней давности. Тогда из ангара, находившегося на ответственности командира летунов, цеховые умельцы увели вспомогательную силовую установку. Охотников за цветметом удалось найти довольно быстро, и первым бригадиру набил морду Владимир Рагулин, начальник первого отдела КАПО — тот самый, что три дня подряд выматывал вместе с кишками всю душу Зайнуллина, пытаясь развести того на признание, что кража была липовой и что летуны сами поперли движок, а дыру в задней стене вырезали исключительно для конспирации. С тех пор Зайнуллин Рагулина тихо ненавидел и демонстративно с ним не здоровался. Однако именно к особисту командир летного отряда пришел три месяца назад с практически готовым планом. И именно Рагулин после короткого размышления решил поделиться бреднями слетевшего с катушек испытателя не с непосредственным начальством на Черном озере, а с Гильфановым, числившимся совсем по другому отделу.